Малефисента. Сердце вересковых топей - Холли Блэк

Диаваль терпеть не мог превращаться в человека, но, когда всё же становился им, испытывал совершенно незнакомые ему прежде чувства – сожаление, презрение, ревность, сочувствие. А ещё он получал дар речи и мог словами описать всё, что видит, включая себя самого.

Однажды она превратила его в лошадь, и это было ужасно, хотя он до сих пор не мог забыть, каким сильным и выносливым стало вдруг его тело. И сам он тоже при этом изменился. Разума у Диаваля-лошади было меньше, чем у Диаваля-ворона, умение мыслить вытеснили инстинкты. Однако самым главным из них был инстинкт защищать свою хозяйку.

Ну, а потом она сделала его драконом. Конечно, это был самый могучий зверь с примитивным инстинктом разрушения. Движимый этим инстинктом, Диаваль-дракон был готов уничтожить весь мир – спалить дотла вместе со всеми его обитателями. Вновь став потом вороном, Диаваль никогда не мог забыть и то драконье ощущение.

Но сильнее всего изменило Диаваля постоянное общение с Малефисентой. Он научился заботиться о ней и об Авроре, которую полюбил с первого взгляда, когда увидел её, малышку, возле лесного гнезда, в котором она жила вместе с пикси. Хотя свою службу Диаваль начинал только из благоговейного страха перед Малефисентой, теперь бояться её он перестал, но просто не представлял себе иной жизни.

Обо всём этом Диаваль думал, трясясь по ухабам в повозке. Что это за повозка? Куда она его везёт?

Этого Диаваль не видел, потому что кто-то засунул его в мешок – словно добычу, словно какого-то тетерева. Но как у всякого настоящего ворона, у него был острый сильный клюв, которым он начал осторожно разрывать мешковину, лапой прижимая её к полу. Работа была непростой, не скорой, но ничего другого ему не оставалось. Пошевелить крыльями, чтобы проверить, не сломаны ли они, Диаваль не решался: опасался, что это движение заметят солдаты-охранники. И он продолжал терпеливо разрывать дно своего мешка.

Наконец ему удалось проделать маленькую дырочку. Просунув в неё кончик клюва, Диаваль осторожно раскрыл его – и мешковина разошлась шире. Ещё немного – и он смог осторожно высунуть голову наружу. Стараясь двигаться как молено незаметнее, Диаваль спустя какое-то время целиком выбрался на свободу и огляделся. Он находился в повозке с крытым верхом, но полностью открытой с задней стороны. В повозке сидели несколько солдат с обнажёнными мечами, направленными на лежащие на полу тела с мешками на головах. Два тела. Одно из них принадлежало Малефисенте, и кроме мешка на голове оно было ещё опутано железными цепями. Вторым был принц Филипп – Диаваль сразу узнал его по чёрному бархатному костюму, сейчас изрядно испачканному в грязи.

Разумеется, Диаваль очень хотел спасти свою хозяйку – только что он мог сделать? Попытаться выклевать глаза охранникам? Но он успеет ослепить только двоих, и это в лучшем случае. Остальные скрутят его и снова засунут в мешок. А скорее всего, просто убьют.

«Я ожидаю, что ты никогда не подведёшь меня», – вспомнил Диаваль слова своей хозяйки.

А он и не собирался её подводить – и поэтому решил бежать и найти Аврору. Вдвоём они придумают, как освободить Малефисенту.

Собравшись с силами, Диаваль подскочил с пола, надеясь, что крылья у него не сломаны и смогут удержать его в воздухе. Крылья не подвели, и под крики заметивших его наконец охранников Диаваль взлетел. Вот сейчас ему очень хотелось, чтобы Малефисента вновь превратила его в дракона – само собой, огнедышащего.

Без труда покинув повозку, Диаваль взял курс на замок, переживая за Малефисенту и ужасно боясь потерять её навсегда. Он улетал, унося в сердце образ своей хозяйки – опутанной железной сетью, с пылающим, яростным взглядом упрямо упирающейся в неё рогами. Именно такой он последний раз видел её.

Он спасёт свою госпожу. Он должен спасти её.

И впервые в жизни Диаваль готов был променять весь остаток своей вороновой жизни на то, чтобы стать человеком и иметь возможность разговаривать. Иметь возможность, сражаться. Способного на нечто большее, чем просто кружить в вышине, высматривая, не блеснёт ли где-нибудь золотая корона, и надеясь, что Аврора каким-то образом сумеет понять его.

Глава 22

Аврора спешила вслед за графом Аленом, который вёл её к дворцу, то и дело при этом петляя. Когда закончился танец, он сказал ей, что подслушал, как семья пропавшего Саймона ссорится с феями, и Аврора без раздумий пошла с ним.

– Вы должны были сказать мне об этом ещё перед началом танца, – раздражённо заметила она. – Кто знает, что там могло случиться за это время!

Он принял её упрек молча, не ответив ни слова. А говорить ничего было и не нужно, потому что Аврора увидела группу людей, стоящую напротив нескольких представителей волшебного народца, и они яростно, с пеной у рта, переругивались друг с другом.

– Всё, чего мы требуем, – верните нам нашего мальчика! – кричал отец Саймона прямо в лицо древесному воину. Лицо воина было вырезано из коры, на голове, словно шапочка коротко стриженных волос, зеленел мох.

– Мы уже сто раз вам повторяли, что нет у нас вашего мальчишки! – высоким голосом отвечала им грибная фея.

– Мы люди мирные, воевать не хотим, но, когда нас вынуждают... – покачал головой отец Саймона. – Не думайте, мы знаем, как вы боитесь, когда вас угощают таким хорошим холодным железом.

После этой угрозы феи принялись перешёптываться между собой.

– А мы знаем, какие вы беспомощные, если вас заколдовать, – заявила в ответ пикси с зелёными крылышками и острыми зубками.

Ещё никогда Аврора не радовалась так, как сейчас, что догадалась запретить вход на сегодняшний праздник с оружием. Иначе этот спор по принципу «сам дурак» неизвестно во что мог перерасти.

– Никто не желает никакого насилия, – сказал вдруг граф Ален, чем сильно удивил Аврору. Спорщики обернулись на голос, увидели королеву и поспешно поклонились ей.

– Вы ошибаетесь: феи не держат у себя вашего мальчика, – сказала Аврора, обращаясь к семье Саймона. – Мои солдаты могут подтвердить, что никаких его следов на вересковых топях не обнаружено – зато есть сильные подозрения, что Саймон сейчас у разбойников.

Отец Саймона заметно удивился, но вот поверил ли он Авроре...

– Мы же вам говорили! – воскликнула фея- ёжик, морща носик. – Да и зачем нам какой-то паршивый человеческий мальчишка?!

От слова «паршивый» отец Саймона был готов снова завестись, но тут появилась Нянюшка Стоут. Она подошла и встала рядом с Авророй.

– Вы слышали, что вам сказала королева? – она махнула на спорщиков рукой так, словно отгоняла гусей. – Расходитесь.

– Но один солдат сказал мне, что это они, что это их рук дело, – не успокаивался отец Саймона. – Мой сын у фей в плену, так он и сказал.

– Кто именно вам это сказал? – спросила Аврора.

Отец Саймона растерянно посмотрел по сторонам, а затем смущённо ответил:

– Не знаю. Хотя он только что был где-то здесь.