Дочь титана - Наталья Швец

— Как что! — царица продолжала неистовствовать, — получается, что только меня одну в этом дворце волнует будущее народа. Наша казна давно пуста. И теперь выясняется, что у нас не осталось ни зерна, ни денег! Пусть Эола ищет выход из этой ситуации!

В этот момент, будто по мановению волшебной палочки, на пороге появилась Эола. Аби впервые заметил, насколько она изменилась. Больше всего ему не понравилась прическа. Ее крайняя простота была слишком грубой и суровой для тонких черт возлюбленной. Гладко зачесанные назад и собранные в пучок волосы делали заметными высокие скулы. На похудевшем бледном личике только глаза казались живыми.

Чувствовалось, в последнее время Эоле пришлось довольно туго. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Молодая царица голодала наравне со всеми. К тому же, белый хитон, который в последнее время предпочитала одевать чаще других нарядов, не особо украшал ее бледный облик. Гладкая ткань, не оживленная дорогими самоцветами, кружевом, или вышивкой, только подчеркивала бледность, и делала дочь титана намного старше своих лет.

Эола подняла свое осунувшееся личико и с привычной улыбкой тихо промолвила:

— Не стоит так волноваться! Хвала Зевсу, у меня имеется достаточно много украшений, продажа которых поможет выправить ситуацию.

Молодая женщина резко откинула крышку большого ларца, в котором хранилось ее приданное.

— Достаточно ли этого для того, чтобы оплатить афинскому царю долг, или может нужно еще?

— Что ты, деточка, — елейным голоском пропела свекровь, — моему народу не нужны такие жертвы.

Однако от Аби не скрылось, какой жадный огонек загорелся в ее карих глазах, а руки сами потянулись к браслетам и ожерельям. Женщина прекрасно знала — на одну пару подобных сережек в течение месяца можно содержать целую армию. Что же до Эолы, то она всегда была равнодушна к этим, как их называла, побрякушкам. Если и надевала драгоценности, то лишь потому, что так требовали приличия. Ибо, как она постоянно твердила, ни один рубин, или сапфир, не могут передать красоту живых цветов, созданных природой. Поэтому ей больше нравилось украшать себя ромашками и тюльпанами, фиалками и лютиками.

Феодора схватила ларец и ринулась прочь в страхе, что глупая невестка передумает и остановит ее. Однако той не было никакого дела. Эола была занята любимым супругом. Она с готовностью принялась отвечать на ласки своего возлюбленного, который принялся покрывать поцелуями ее тонкие пальцы:

— Ты не только прекрасна, сокровище мое, ты еще и удивительно добра!

Молодая царица слабо улыбнулась.

— Я жутко устала, — тихо промолвила она, — и очень хочу спать. Дай знать, когда придет первая партия продовольствия! Думаю, теперь его ничего не задержит?

Эола не ошиблась.

На рассвете в город вошел долгожданный караван. А задолго до того как его заметили наблюдатели на крепостной стене, над городом проплыл мелодичный перезвон множества медных колокольчиков, которыми погонщики украшали упряжь. Звон постепенно приближался, в него вплетались новые звуки: цокот лошадиных копыт, пронзительные выкрики людей, блеяние коз и овец. Писидия была спасена. Аби не предполагал, что причина подобной скорости кроется не в том, что погонщикам заплатили за товар. Все было гораздо проще. Царица Феодора, увлеченная примеркой дорогих украшений, что достались ей от невестки, просто позабыла отдать приказ придержать обоз еще на несколько дней. Блеск добытого золота просто ослепил ее.

В себя ее привел радостный детский крик, какой-то мальчонка радостно плясал под окнами дворца и громко распевал: хвала Эоле! Хвала Эоле!

Подобное Федора просто не могла вынести. Она высунулась наполовину из окна и визгливо закричала:

— Если бы не я, все сдохли бы с голоду. Так и скажи своим родителям!

Пацан громко свистнул и понесся прочь, крича на ходу:

— Ведьма! Старая ведьма!

Так старую госпожу давно называли в Писидии. Ей перестали верить. К тому же, кто-то из подданных, служивших еще покойному Ираклию и чудом оставшемуся живым, вновь припомнили странные обстоятельства гибели Ираклия и его молодой возлюбленной. Вспомнили о какой-то бабке, которую видели во дворце. Стражники отняли у нее мешок, наполненный травами и хотели было сжечь на костре, да вступилась сама Феодора. Потом старуха эта скончалась при невыясненных обстоятельствах.

Затем вдруг неожиданно нашлись и свидетели, видевшие, как с ужасным криком и мольбой о пощаде на устах летела от руки наемного убийцы в пропасть беременная Лисиппия. Но твердых доказательств вины никто представил. Поэтому народу оставалось лишь одно — пускаться в пересуды и обсуждать дела, творящиеся за стенами дворца. Молодую Эолу все любили и жалели. Одно плохо, и это признавали абсолютно все, царица оставалась бесплодной. На этом и продолжила строить свою дальнейшую интригу Феодора.

— У всех невестки, как невестки, мне же какая-то смоковница бесплодная неумелая досталась! — жаловалась царица направо и налево. — Родить наследника и то не может.

Деянира, неотступно следовавшая за ней, с готовностью поддакивала:

— То ли дело я. Тряхни, как яблоню, плоды и посыпятся!

Известно, что вода камень точит. Так получилось и с Аби. Он все чаще и чаще стал задумываться — не больную ли женщину подсунули небожители? Столько лет вместе, а его дом никак не оглашается детскими криками! Откуда же ему было знать, что Феодора постоянно подмешивала невестке в еду и питье специальную травку, делающую женщину бесплодной. Деянира зачарованным взором смотрела за всеми этими манипуляциями, однако сама никак не решалась сделать подобное.

— Курица безмозглая, — шипела Феодора, — кто ж так делает! Уж коли боишься гнева богов, то хотя бы сама шевели задом! Сиськами потряси! Не стой столбом! Не камень же он!

Деянира послушно следовала советам своей наперсницы. Поначалу она использовала только женские хитрости — станом изгибалась, ножку выставляла, волосенками своими кудрявыми потряхивала. Кто же против такого устоит? Особенно, когда жена где-то постоянно пропадает?

Иногда Аби не видел Эолу неделями. В отличие от своего царственного супруга, который большее количество времени проводил на стадионе, учебных боях да охоте, молодая царица постоянно была чем-то занята. Этим она сильно напоминала свою свекровь в первые годы ее правления. То возводила школу, где бедных детишек должны были обучать грамоте, то строила больницу, то присматривала место для бесплатной бани… Последнее ее начинание больше всего раздражало Феодору.

— Зачем, я тебя спрашиваю эта баня, — грозно вопрошала она невестку, — разве ты не знаешь, что вода может красоту унести!

— Чушь полная, — резко ответила Эола, — Асклепий говорит: чистота — залог здоровья!

— Ты лучше бы за мужем следила, — ехидничала Деянира, — а то ненароком, уведут на сторону!