Том Стволер - Дарен Кинг

Он весь белый-белый. Его, похоже, тошнит.

Кирпич бежит к лестнице. Вниз по лестнице. Спотыкается, падает.

По-моему, его сейчас точно стошнит.

Длинный заходит в комнату.

Потом выбегает из комнаты и бежит вниз по лестнице.

Его тоже тошнит.

Я захожу в комнату. Посмотреть, что там такое. Там мертвый мальчик.

Он такой же, как я. Моего возраста. Ходит со мной в одну школу. Он — это я. У него…

У него отрезаны руки. Они лежат «вверх ногами», приставленные к плечам. Как будто он держит себя за плечи.

И еще у него разрезанные глаза. Я выхожу из комнаты.

Спускаюсь по лестнице вниз. Но сперва закрываю дверь в мамину спальню. Потому что там жутко воняет, хуже всего. Я закрываю дверь и спускаюсь по лестнице.

Дверь, которая на улицу, открыта. Это пусть к отступлению, если что.

Все уже вышли на улицу.

Я в большой комнате. Там горит свет. Это я включил свет, помахал выключателю рукой и сказал «привет». Это наша большая комната, в нашем доме, где я раньше жил. Здесь стоит кресло, в котором я раньше сидел и смотрел телевизор. А теперь кресло завалено мешками с мусором. Еще здесь есть стол. Я за ним рисовал, и раскрашивал, и ужинал. Стол тоже завален мешками с мусором. А скоро здесь будет лагерь с палаткой. Мальчик, который похож на крота, сказал, что они с братом скоро поставят палатку, и будет уже настоящий лагерь.

Я поднимаюсь наверх. Зажимаю нос. У меня есть затычки в носу. Но я все равно чувствую, как воняет. И особенно там, наверху. В маминой спальне, где лежит мертвый мальчик с отрезанными руками. Я поднимаюсь наверх.

Это мой медвежонок, он снова со мной. Только он…

Только он теперь сломан.

Я — Том, я сижу перед зданием театра. Театр — это такое место, где играют всякие спектакли. Показывают представления.

Театр — он весь в разноцветных огнях. Это очень красиво. Я сижу на траве, на газоне, смотрю на огни.

Потом смотрю на дорогу. Там, через дорогу, еще одно здание, на котором табличка. На табличке написано: «Лестер-сквер».

Уже ночь, и на улице темно, только здесь, перед театром, совсем не темно, потому что повсюду горят огни. Люди ходят туда-сюда. Их очень много-людей. Я смотрю на их ноги. Мне видны только ноги, потому что я маленький и сижу на траве.

Рядом со мной, на траве, спит какой-то дяденька.

Мертвого мальчика нет.

Я сижу.

А потом открывается дверь. Дверь, которая из театра. Я слегка пододвигаюсь, чтобы меня не задело. Наружу выходят два дяденьки. Несут большую коробку. На коробке написано: «Костюмы».

Дверь остается открытой. Я заглядываю туда, внутрь.

Там, за дверью, театр. Но не весь театр, а только часть. Такое специальное место за сценой, называется закулисы. Не то, где играют спектакль, а где его ставят, чтобы сыграть потом. Эти два дяденьки, которые с коробкой, они ставят коробку в кузов грузовика. Там на кузове написано: «Лондон. Костюмы и реквизит». Грузовик уезжает. Дяденьки входят обратно в театр и закрывают дверь.

Я сижу. Закрываю глаза. Засыпаю.

Заснуть — это очень легко. Даже если ты не на кровати, все равно заснуть — это несложно. Только надо забрать с собой Клоуна Подушкина. Я беру Клоуна Подушкина, и беру его руки, которые отрезанные, и кладу их в карманы своих школьных брюк. Это новые брюки, которые купила мне Прим. Я беру Клоуна Подушкина и выхожу из дома на улицу. Это мой медвежонок. Я прижимаю его к себе. Он теперь сломанный, у него нету рук. Только ноги. И еще голова. И туловище. Мы с Клоуном Подушкиным бродим по улицам. Целый день и потом еще — целую ночь. И еще один день, и еще одну ночь. Заходим с ним в магазин, чтобы взять мне поесть. Идем в парк, чтобы я сел и поел. Какая-то тетенька меня наругала, что кушать на улице нехорошо. Потом мы с Клоуном Подушкиным спим прямо в парке. А теперь — рядом с театром.

Заснуть — это очень легко. Но когда рядом с театром, это уже получается сложно. Я уже засыпаю, и вдруг дверь опять открывается, и мне приходится отодвигаться, чтобы меня не задело дверью. Наружу выходят два дяденьки. Несут большую коробку. На коробке написано: «Реквизит».

Дверь остается открытой. Я заглядываю туда, внутрь.

А потом.

Захожу. Туда, внутрь.

Быстро-быстро, чтобы никто не увидел.

Мы с Клоуном Подушкиным в театре. За сценой, где закулисы.

Сейчас весна, но на улице уже ночь, и поэтому сейчас не весна, а ночь. Ночью на улице холодно, даже весной. Я замерз и вошел в помещение. В театр.

Мы с Клоуном Подушкиным в театре. Кажется, мы заблудились. Здесь все так странно, и пахнет деревом. Таким… мокрым деревом с гнилью. Пол скрипит под ногами. Лестница тоже скрипит. Я поднимаюсь по лестнице и выхожу прямо к занавесу.

Поднимаю занавес. Он очень тяжелый, и я его приподнимаю совсем чуть-чуть, чтобы заглянуть снизу и посмотреть, что там с той стороны.

Я заглядываю под занавес, смотрю, что там на сцене. Там, на сцене, ковер. И еще кресла. В одном кресле кто-то сидит. И еще там горит торшер. И стоит небольшой диванчик. На диванчике тоже сидят.

Я проползаю под занавесом.

Теперь я как раз за диванчиком, и меня ниоткуда не видно. Только мне тоже ничего не видно, и я встаю, чтобы мне было хоть что-то видно.

Тот дяденька, который сидит на диванчике, он играет в спектакле. Говорит слова роли. А тетенька, которая в кресле, ему отвечает. Ну, как будто они разговаривают. А зрители в зале смотрят спектакль, который на сцене.

Дяденька вдруг умолкает. И смотрит. На меня. Зрители смотрят на меня. И никто ничего не делает. А потом.

Я поднимаю Клоуна Подушкина над головой. Все смеются, смотрят на медвежонка.

И только дяденька, который за сценой, он совсем не смеется. Этот дяденька не играет в спектакле, он сидит в закулисах. Но сейчас он выходит из закулис, и берет меня за руку, и говорит, чтобы я сейчас же ушел со сцены.

Я сижу в зале, смотрю спектакль. Этот дяденька, который из закулис, посадил меня в зале. И сам сел рядом, чтобы за мной приглядеть. Так мы с ним и сидим, он приглядывает за мной, а я смотрю, что там в спектакле. На сцене.

А в спектакле, на сцене, там как будто мама и папа, и они разговаривают друг с другом. Мама говорит папе:

— Надеюсь, сегодня у Тима все было в порядке. В школе.

Папа кивает. Он читает газету. Газета большая, и папы почти и не видно. Мама говорит:

— Сегодня я целый день гладила. — Мама показывает на большую корзинку, где лежит аккуратно сложенная одежда. Мама встает, достает из корзинки джинсы. Они были сложенные, а теперь развернулись. Мама держит их и говорит: — Вот погладила Тиму джинсы.