Орден Прометея - Одран Нюктэ

но для простоты мы обозначим его Этвасда, тем более, оно уже закрепилось за ним в переписке Инквизиции…

– Вот как? – нечеловеческая усталость помешала возмутиться нелепице. – Вы знаете, что в Этвасда находится Невнятное Нечто, что Этвасда – королевство, что там есть наследный принц, и даже, что Невнятное Нечто принадлежит ему, но вы понятия не имеете, где располагается Этвасда?

– Мы – слуги Господа – собираем по крупицам и сводим воедино данные. Это умение ценно во все времена. Нам известно еще больше: у наследного принца сейчас нелегкий период – на трон два претендента, он – третий. Ему светит навсегда остаться принцем! Потому что один из претендентов – его дядя, последний король Этвасда, а второй – предыдущий последний король.

– У них два последних короля? Чушь какая… – безэмоционально вздохнул Ротмунд, почти утопая во мраке обморока. Но эруду не отставали, теребили сознание, орали в оба уха.

Инквизитор уже убрал карту, успел полистать отчет Лазаря, выслушать что-то от тени в красном капюшоне, просмотреть новые бумаги, только легшие на стол, а Юлиус под броней очевидной неуязвимости отбивался от эруду и тонул в черноте…

***

Очнулся быстро, как от огня. Жизнь втекала в пустые сосуды багровой лентой чужой крови. Вслед за чувствами, на мгновение запаздывая, вернулось сознание. Первым делом, захлопнул пасть, уклонился. А, его держали твердо. Но разжимать зубы не спешили. Услышал радостный возглас:

– Ну, слава тебе, Господи. Напоите его. Он совсем ослаб.

Шуршание, удаляющиеся шаги. Так. Он под крышей… все еще под крышей одного из корпусов инквизиции. Прислужники в коричневых балахонах до пят суетились вокруг. 'Пытать собрались?' – пронеслось в мозге. Голоса не отозвались. Приятное открытие.

– Отойдите, – тихо скомандовал Юлиус. И ведь послушались! Попытался подняться…

– Нет-нет-нет-нет! – бескомпромиссно запаниковал все тот же голос, и в поле зрения вступил человек, настолько нелепо смотрящийся в окружении Слуг Господа, что нарочно не придумаешь – экая заморская птица среди отечественных галок и ворон. – Ариорх Панзар, судовладелец, – отрекомендовался чудаковатый незнакомец, обеими ладонями схватив все еще малоподвижную правую кисть графа и так затряс, что чуть было не оторвал от предплечья. – Вы уж извините за наше самоуправство, но вы так прямо не кстати потеряли сознание в покоях Великого Инквизитора, пришлось прибегнуть к кардинальным мерам… Отличные, между нами, скорлупки! – постучал по броне костяшками полусогнутых пальцев. – Служение людям! Потрясающе! – Ариорх выкрикивал несвязные мысли. – Я рад, бесконечно рад! – снова затряс ладонь в знак приветствия и от полноты чувств.

– Признаться, я не совсем понимаю… Господин Панзар, объясните, какое вы отношение имеете к… ко всему, что здесь… что здесь вообще происходит? – окончательно вернувшись к реальности, Юлиус уже не только сел, но уже и встал, походил по тесному помещению из угла в угол, обнаружив, что Слуги успели просочиться вон из корпуса, оставив собеседников наедине.

– О, о, о! – Ариорх забегал следом, его сине-голубая с желтыми вставками одежда, пышная, расшитая самоцветами, с шелестом и хрустом разлеталась складками по ветру, создаваемому его резкими движениями. – Я вам все расскажу, все-все! Еще чашку крови?.. Знаю, вам это надо… – Панзар чуть не макнул уста с размаху обернувшегося Ротмунда в глиняную пиалу нацеженной из собственного запястья крови, так подобострастно протягивал ее.

Ульш остолбенел.

– Сумасшедший! – отпрянул и возблагодарил впервые Первородного, что носит маску, – выражение омерзения оказалось сокрыто.

– Надо-надо! – сурово настоял Ариорх. Шутовство как сквозь землю провалилось. Перед Ротмундом вырисовался спрятанный под оперением придворного попугая упрямый, волевой… командир. Судовладелец… Нет, пожалуй, этот тип из когорты Синоуэя – делец с сотней лиц и твердой верой. Наверное, он тоже из Инквизиции, но, так сказать, работает 'в поле'.

– Последняя, – осторожно коснулся посуды, снимая с доверительно раскрытых ладоней драгоценное питье.

– Последняя, – согласился Ариорх, подождал тактично и прежним голосом продолжил: – Все и просто и сложно одновременно. Как я уже сказал, я – судовладелец. План таков: мы едем до Оберзее, там нас ждет корабль 'Августа'; плывем до Агобурга – там уладим ряд дел первейшей важности, а потом, а потом… – Панзар засмотрелся на выпуклые линзы Шлема Вёлунга, – отличная работа! С удачным приобретением! – Ариорх расшаркался в вежливом реверансе.

– А потом?.. – напомнил суть диалога Ротмунд.

– Как?! – Ариорх даже подпрыгнул от изумления. – Мы отправимся на поиски Этвасда!!

– Едем прямо сейчас? – спокойно уточнил Ульш, проверив, что марисийский клинок не отобрали.

– Нет-нет, как же сейчас?! – странный судовладелец казался пораженным еще больше. – Ясное дело, через месяц!

– Через месяц?! В голове не укладывается… Что мне целый месяц делать?

– А разве не найдется дела? – Ариорх поразился снова. – Господи, да ведь у вас СВО-БО-ДА!

– Что?..

– Свобода. Она ведь нужна для чего-то, разве нет?..

Что-то заныло в груди и кольнуло, да так, что Юлиус вынужден был присесть.

– Вот и чудесно! – Панзар расценил молчание как согласие с планом. – Тогда через месяц, – судовладелец достал изящную сафьянную книжку для записи, к которой на цепочке прикреплялся золоченый карандаш, сверился с ней, – семнадцатого дня седьмого месяца, на пристани Оберзее, у здания фрахтовщика, что во втором доке. Запомнили?

– Семнадцатого дня седьмого месяца, на пристани Оберзее, у здания фрахтовщика, что во втором доке. Да.

– До встречи!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

МЕСЯЦ СБОРА УРОЖАЯ

Месяц до отбытия корабля выдался жарким и тяжелым. Горели посевы. Бунт против короля, поднявшийся разом в Вольном Городе Ротебурге и ряде северных провинций, охватил полстраны. Тут и там рыцарь Ульш натыкался то на разбойников, то на повстанцев, то на отряд регулярных войск короля. Людей старался не трогать, обходил селения стороной. Изредка, с большим числом предосторожностей, позволял себе забить скотину на покинутом подворье, при том чувствовал себя глупо, словно вор, обкрадывающий самого себя. В первых числах седьмого месяца по календарю Регентов, принятому еще в пятисотых годах, он впервые наткнулся на место крупного сражения.

Ротмунд сначала бродил по полю, усеянному трупами, потом стал передвигаться все медленнее и медленнее, потом опустился на колени; пополз. Он заглядывал им в лица, подолгу останавливался над каждым телом. Он дрожал. В голове вертелось, как заведенное: 'Битва при Зоссере, битва при Зоссере, битва при Зоссере…'

Их было много, они лежали, как попало, насколько хватало взгляда. Это не были воины. Крестьяне-ополченцы в наскоро, плохо сработанных латах, иногда даже в одних стеганых, пропитанных солью, ватниках. Рубили их мастера, конники, отлично обученные и опытные. Они налетали сбоку, сзади и двумя точными ударами убивали их. Один – по ногам, отсекая с костями и мясом возможность бежать. Второй – по горлу, отнимая кровь и жизнь.

'Что, оплакиваешь убитых?' – раздалось в мозгу. – 'Или слизываешь кровь с их ран?'