Недоверчивые сердца - Мэрилайл Роджерс

— Не мучайтесь, — утешил Нессу Коннел, — я не больше заставляю Сибиллу отречься от ее истинного призвания, чем Гаррик — вас.

Однако слова барона не успокоили Нессу. Видимо, Коннел считал, что ее согласие заменить невесту на свадьбе объяснялось лишь желанием выйти из ордена. Несса прекрасно понимала, что никогда не разделяла преданность Сибиллы монастырской жизни, понимала, какую роль в ее выборе сыграло греховное искушение. Она боялась, что Сибилла, несмотря на куда более твердую решимость, может тоже поддаться соблазну, а он никогда бы не возник на ее пути, если бы не просьба подруги поехать с ней в Солсбери-Тауэр.

Гаррик уже подумывал о том, как бы вбить клин между своей женой и Коннелом, но Несса была так расстроена, что у него появилось чувство более глубокое, нежели ревность. Она была явно встревожена тем, что еще будет ввергнута в пучину мирских прегрешений. Покинув утром спальню, граф как следует подумал и пришел к выводу: хотя Несса не отрицает своего желания, оно оставляет в ней чувство вины и отвращение к нему — как к виновнику ее падения.

— Прошу прощения, мне нужно подготовиться к отъезду, — едва слышно сказала Несса.

Остро ощущая, что у нее открытая спина, Несса постаралась улыбнуться — улыбка получилась «дрожащая» — и пошла в комнату. Там она быстро оделась, стараясь выглядеть поскромнее. Полотняную кремовую блузу завязала под самым горлом; повинуясь внезапному желанию иметь прежний монашеский балахон или что-то хоть немного похожее на него, подобрала темно-коричневое платье, которое спереди можно было завязать свободно, не подчеркивая женскую фигуру. Едва она заплела косы и уложила их короной, как пришел слуга и передал приглашение к обеду.

Усевшись за стол, Несса сразу же почувствовала холодность графа, сидевшего с ней рядом. Перед ними стояло деревянное блюдо с горой снеди, но Несса чувствовала, что не сможет съесть ни кусочка. Граф не обращал на нее ни малейшего внимания, он давал указания барону и объяснял, как следует относиться к подневольным людям и свободным фермерам, при этом Гаррик не забывал о еде.

Но в какой-то момент граф вдруг заметил, что жена совсем ничего не ест и даже не пригубила из своей чаши с вином. Он нахмурился, но тут же понял: злиться на Нессу несправедливо. Она просто сказала правду — правду о своих чувствах. Чего еще ему надо? Он же всегда заявлял, что ему нужна голая правда, а не сладкая ложь. Но и он тоже сказал правду! Они муж и жена, и это обстоятельство он едва ли сможет изменить. Значит, нужно, чтобы и она это признала. Ему было бы неприятно видеть, что она покоряется ему по обязанности. Он желал большего. Может, решению проблемы поможет замечание, которое она ему сделала, когда сестра обиделась на его холодное обращение? Несса тогда сказала, что ему следовало поухаживать за ней. Разумеется, он не станет прибегать к тем нелепым ухищрениям, которыми мужчины ублажают женщин, но он может быть с ней помягче.

После обеда они быстро собрались к отъезду. Их стало вдвое меньше, потому что барон со своим отрядом оставался на месте. Во дворе, грязном и скользком после вчерашнего дождя, Коннел с подчеркнутой любезностью помог Нессе взобраться на лошадь; в голубых глазах барона промелькнула насмешка над другом, который нахмурился при виде этой картины.

— Очень прошу вас, наблюдайте за Гарриком так же пристально, как он за вами, — шепнул Коннел и с преувеличенным жаром поцеловал Нессе руку. Девушка покраснела — кажется, у нее это уже входило в привычку.

— Я буду наблюдать за ним ради его безопасности. — На шутку Несса ответила серьезно. — А вы обещайте предупреждать о каждом намеке на мстительные действия сэра Гилфри.

— Договорились, — сказал Коннел. Ему понравилось, что Несса беспокоилась за Гаррика, и он улыбнулся ей.

Она кивнула и заняла свое место в кавалькаде — позади раздраженного графа и молодого рыцаря сэра Эрделла. Несса была довольна, что путешествие подходит к концу, но все же в воротах оглянулась — с этим отъездом Суинтон, ее родовое гнездо, навсегда останется в прошлом. А впереди ее ждут неизвестный замок, незнакомые люди… Никогда еще ей не приходилось ехать в такое место, где у нее не было друзей, а в том месте ей придется прожить до скончания дней. Устрашающая перспектива. Но она резонно напомнила себе, что сама об этом молилась и поэтому обязана пройти свой путь достойно, какие бы препятствия на нем ни встречались.

Гаррик заметил грустный взгляд, который жена бросила на дом, и снова нахмурился. «Ей приятнее веселое дружелюбие Коннела, чем моя холодная выдержка», — промелькнуло у Гаррика. Его никогда не заботило, считает ли женщина его красивым, хотя многие убеждали его в этом в своих назойливых преследованиях. По правде говоря, он бы с радостью отдал все эти восхваления за восторг одной-единственной женщины.

Время шло. Добродушные шутки воинов, возбужденных возвращением домой, где они не были месяцами или годами, заглушали монотонный стук копыт, но эти радостные предчувствия лишь усиливали трепет Нессы перед неизвестностью. Стараясь отвлечься, она занялась другими, не менее запретными размышлениями — о человеке, с которым повенчана. Его называют Ледяной Воин; он озабочен тем, чтобы вернуть долги ее людям, а не обогащаться за их счет, как это делал сэр Гилфри… и даже отец. Он читал древние рукописи; под его ледяной оболочкой — нежная душа, и однажды ей довелось убедиться в этом. Необыкновенный человек! Властный и сильный, мягкий и справедливый…

В какой-то момент она вдруг поняла, что на лице ее блуждает блаженная улыбка. О Господи, о чем она думает?! Она думает о человеке, который жалеет, что она ему досталась, который всегда будет видеть в ней только заместительницу, обманом подсунутую у алтаря. Несса перевела внимание на пейзаж с таким свирепым видом, что просто удивительно, как от ее взгляда не вспыхнул пожар.

Но вскоре волшебная красота окружающего пейзажа успокоила ее и подняла настроение. Солнце разогнало утренний туман, и взору открылась удивительная картина: луга покрывал ковер сочной свежей травы, и повсюду были рассыпаны белые маргаритки, колокольчики и скромные желтые лютики. В сплошной зеленой стене леса иногда словно вспыхивал ствол, освещенный солнцем; лес полнился чудесной музыкой — пением птиц, шелестом листьев, тихим журчанием ручья.

Когда сумерки стерли краски и подробности окружающего мира, мерная мягкая поступь лошади убаюкала Нессу, и глаза ее стали слипаться. Что ж, лошадь, как и раньше, будет идти за остальными — независимо от того, держит всадница поводья или нет. И если крепко ухватиться за скобу седла и держать спину прямо, то можно ненадолго закрыть глаза… Вскоре она погрузилась в дремотное состояние, когда все слышишь, но ничего не видишь…

Сон сыграл загадочную шутку со временем: ей казалось, что она закрыла глаза на мгновение, а прошло несколько часов. Ее разбудило чье-то прикосновение, и она в испуге вздрогнула.

— Просыпайтесь! — прорычал сэр Эрделл. — Граф ожидает вас.

Глядя в суровое лицо, с трудом различимое в темноте, Несса подумала: «Какое прегрешение вызвало предстоящую кару? Точнее — какое из многих?»