Пятница, тринадцатое - Марина Серова

Я решила, что так дело не пойдет, и, присев на корточки, нашарила под ногами несколько увесистых шишек. Одну за другой я стала бросать их в сторону засевших в засаде братков так, чтобы полет был не виден и траектория проходила как можно ниже.

Услышав ритмически повторяющиеся звуки, народ насторожился.

— Пойди-ка глянь, что там шуршит, — приказал главный. — Что-то мне не нравится…

— Наверное, собака или грызун какой, — предположил один из парней, шагнув к кустам. Тихо насвистывая, он слегка нагнулся, вглядываясь, и тем самым облегчил мою задачу. Теперь мне стоило лишь протянуть руку, чтобы струя газа ударила ему в лицо. Он даже охнуть не успел — рухнул на колени и завалился на бок.

— Не понял, — тревожно проговорил главный и, на всякий случай вынув из кармана пистолет, направился к месту, где только что виднелась фигура его спутника. Я позволила главарю дойти до кустарника и, когда он стволом пистолета начал раздвигать стебли, сзади ударила его ребром ладони за ухом и одновременно другой рукой — в область сонной артерии.

Пришлось рассчитать силу удара так, чтобы не перебить ему шейные позвонки — ведь убивать людей, пусть даже и взбаламутивших мирную вечернюю жизнь санаторской публики, в мою задачу не входило.

Третий тем временем поджидал своих коллег, переминаясь с ноги на ногу возле ствола старой сосны, изогнутого в форме лиры.

Я решила, что не стоит скрываться, и вышла на свет, держа пистолет в руке.

Увидев вместо своих товарищей незнакомку с оружием, тот обомлел.

— Тебе уже никто не поможет, — сразу же заверила я его, чтобы не делал глупостей. — Брось пушку и повернись лицом к дереву, руки на ствол.

Парень колебался.

— Убивать не буду, — сразу же пообещала я. — Просто ты мне мешаешь.

Он сделал правильный выбор. Удар рукояткой пистолета в область затылка отключил парня на полчаса как минимум. Я обшарила тела и, собрав оружие, отправила пистолеты в ближайшую канаву, присыпав их сверху сосновыми иглами. Найти тайник, не зная леса, даже если бы братва и очухалась, было почти невозможно.

Между тем основная компания уже расположилась на опушке и вела неторопливую беседу. Между сосен смутно вырисовывались силуэты основных участников разборки: Максим стоял, прислонившись к корявому стволу, и нервно курил. Рядом с боссом можно было различить фигуры Ромки и Коротышки. Рындин и Белобока были скрыты от моих глаз, и я подошла как можно ближе, стараясь двигаться от дерева к дереву таким образом, чтобы моя фигура находилась на освещенном пространстве не больше секунды.

— Я не понимаю, — медленно говорил Максим, — как можно отыграть эту ситуацию назад.

— Хозяин очень недоволен, — внятно и с угрозой в голосе говорил Рындин, — ты не представляешь, Капуста, какие убытки он понес, когда ты выиграл конкурс на управление этим заводом. И не представляешь, со сколькими партнерами испортились отношения.

— Нужно было составлять толковый план-проект, а не подкупать продажных чиновников, — усмехнулся Капустин. — Твой крутой хозяин всегда чуть-чуть отставал от жизни, использовал методы вчерашнего дня, вместо того чтобы идти в ногу со временем.

— Как бы там ни было, — продолжал Рындин, — я уполномочен передать тебе предложение: откажись от контрольного пакета.

— А если я скажу «нет»? — спокойно спросил Капустин. — Снова война?

— Сначала ответь, — потребовал Рындин и вдруг закашлялся.

Кашлял он долго и натужно, я сразу поняла, что Рындин с трудом исторгает из себя эти звуки, и его вовсе не мучит приступ кашля, а он всего-навсего подает сигнал своей троице, давая им знать, что пора включаться в дело. Этого, однако, не просекли Капустин со своими людьми.

— Хозяин надеется на твое благоразумие, — «прокашлявшись», заключил Рындин.

— Считай, что я уж ответил, — жестко произнес Максим. — И что дальше?

— Дальше? — вздохнул Рындин. — Дальше — ничего хорошего.

Он торопливо оглянулся и, разумеется, никого не увидел. Тогда он решил немного потянуть время и начал прокручивать по второму разу претензии его босса к Капустину, время от времени прерывая речь кашлем.

Максим со своими людьми почувствовали что-то неладное. Ромка отступил на шаг и спрятал одну руку за спину — наверное, пистолет был заткнут у него сзади за ремень брюк. Коротышка стоял набычившись, готовый в любую секунду рвануть ствол из кобуры.

Я не заметила, какой знак подал Рындин своему спутнику. Наверное, он понял, что с засадой какие-то нелады, и решил не терять времени даром.

Руки всех четверых выхватили оружие одновременно, но первым выстрелил Рындин. Коротышка успел вытащить пистолет, но пуля попала ему в плечо, рука рванулась вверх, и оружие вылетело из его ладони. Кувыркнувшись, пистолет бухнулся в траву за его спиной.

— Вот и славно, — произнес Рындин, глядя, как Коротышка падает на колени, прижимая руку к окровавленному плечу. — Теперь можно и поговорить.

Его пистолет был направлен на Капустина, а Белобока и Ромка держали под прицелом друг друга. Как ни крути, перевес был на стороне приезжих.

— С тобой — все, — констатировал Рындин, наслаждаясь видом безоружного Капустина. — А говорил, нельзя переиграть! Все можно, если…

— Возьми его на прицел, — хрипло скомандовал Максим Ромке.

Тот перевел ствол на Рындина. На мой взгляд, это не слишком улучшило ситуацию.

И тут все резко переменилось. Слева по тропинке послышались чьи-то торопливые шаги.

— Ой, Максим! — раздался обрадованный голос Веры. — Я тут прошлась перед сном…

Девушка выступила на освещенное пространство, прижимая к груди букет сухих листьев.

Капустин не успел произнести ни слова. Рындин мгновенно смекнул, что к чему, и, рванув Веру к себе за руку, обхватил ее за горло и приставил к виску пистолет. На его губах играла злорадная ухмылка.

Вера даже не смогла крикнуть. Листья выпали из ее рук и рассыпались веером по земле. Расширенные от ужаса глаза были устремлены на Максима.

— Не трогай ее, — хрипло попросил Капустин. — Она-то тут при чем…

— Пусть твой кент бросит пушку, — потребовал Рындин. — Иначе…

— Делай как он говорит, — приказал Капустин усталым голосом.

Ромка тяжело вздохнул и бросил пистолет к ногам Белобоки. Тот пододвинул к себе ствол носком ботинка и весело рассмеялся.

«Похоже, пора включаться», — решила я и выступила из-за дерева.

— Не надо делать резких движений, — тихо проговорила я, держа шмаковский «ТТ» на уровне головы Рындина. — Вам придется отпустить Веру.

— Это что еще за швабра? — удивился Белобока. — Что еще за заявы?

У братвы не было времени размышлять — кто я и откуда. Им было ясно, что я могу представлять некоторую опасность, но, как казалось им, лишь незначительную. Рындин наверняка решил, что мое появление — это своего рода жест отчаяния, который ничего не может изменить.