Опрокинутый мир. Тайны прошлого – загадки грядущего. Что скрывают архивы Спецотдела НКВД, Аненербе и Верховного командования Вермахта - Леонид Ивашов

Вопрос Блюмкину: Подтверждаете ли Вы показания Полежаевой?

Ответ Блюмкина: Показания Полежаевой в части бегства из СССР я не подтверждаю. Все было не совсем так, как она рассказывает. Я действительно рассказывал ей о работе за границей, но не предлагал осуществить побег из СССР. Может быть, ей так показалось, поскольку она никогда не была связана с работой в иностранном отделе?

Вопрос Полежаевой: Что вы можете пояснить по существу ответа Блюмкина.

Ответ Полежаевой: Нет, я настаиваю на своих показаниях. Речь шла именно о бегстве из СССР. Блюмкин говорил, что его начальники Бокий и Ягода не простят ему его поездки в Тибет, которая была возможна лишь с личного указания товарища Дзержинского и что рано или поздно они все равно расправятся с ним, именно поэтому он и решил сбежать из СССР.

Вопрос Блюмкину: Что Вы можете пояснить по существу реплики Полежаевой?

Ответ Блюмкина: Я настаиваю на своих показаниях. Это провокация! Она хочет оклеветать меня! Я полагаю, что она действует по заданию и говорит это с умыслом.

Вопрос Полежаевой: Расскажите о том, что Вам известно о сотрудничестве Блюмкина с военной разведкой Германии?

Ответ Полежаевой: Блюмкин рассказывал мне, что важный чин германской разведки интересовался результатами его экспедиции в Тибет. Блюмкин выдал немцам свои отчеты об этой экспедиции и получил, с его слов, несколько миллионов долларов. После этого у него возник план осуществить бегство из СССР под предлогом загранкомандировки.

Вопрос Блюмкину: Что вы можете пояснить по существу показаний Полежаевой?

Ответ Блюмкина: Я рассказывал ей об экспедиции в Тибет, но все остальное она выдумала. Это не соответствует действительности.

Вопрос Полежаевой: Как Вы можете прокомментировать ответ Блюмкина?

Ответ Полежаевой: Я настаиваю на своих показаниях. Он передал немцам секреты и за это они заплатили ему такие большие деньги. Я сама видела чемодан с деньгами.

Вопрос Блюмкину: Что вы можете пояснить по поводу происхождения денег, изъятых у Вас при обыске?

Ответ Блюмкина: Эти деньги предназначались для спецопераций, для закордонной агентуры и для спецмероприятий. Я не могу пояснить, откуда у меня эти деньги, так как это государственная тайна, и кому надо, тот знает об этом.

Вопрос Блюмкину: Поясните, при каких обстоятельствах Вы имели встречу с Троцким и с какой целью, кто Вам давал санкцию о проведении этой встречи?

Ответ Блюмкина: В мае 1929 года на Кипре я имел встречу с Троцким по заданию товарища Артузова. Я информировал его о намерениях этой встречи и о результатах.

В течение месяца Блюмкина допрашивали почти ежедневно. Он оперировал высокими именами, тайными поручениями, которые он «не имеет права разглашать», уходил от показаний по поводу встречи с Троцким на Кипре, пытался минимизировать значение документов, переданных резиденту немецкой военной разведки в СССР. Но, упоминая высокие имена, Я. Блюмкин подписывал себе смертный приговор и ускорял приведение его в исполнение. Ибо вскрывал в системе ОГПУ, и не только, группировки враждебные и революции, и советской власти, тайные их деяния, к тому же конкурирующие между собой. Л. Черток испытывал серьезное давление со стороны руководителей Главного управления и его подразделений, требовавших исключить их имена из протоколов допроса или не упоминать те или иные сюжеты. Единого куратора уголовного дела, кто бы помог следователю вскрыть и изложить в материалах дела полную и объективную картину преступления и выявить истинное положение дел в главном ведомстве по охране завоеваний революции, не было. Скорее, прочитывалось общее стремление как можно быстрее закончить расследование и спрятать концы в воду. Ибо разговорчивость Блюмкина могла вызвать внутреннюю революцию внутри самой системы спецслужб и тайных обществ новой России, изменить соотношение сил в разнородной политической конфигурации. Да и дискредитировать многие имена, вошедшие в революционную историю в качестве героев. В результате допросов было составлено обвинительное заключение следующего характера: