Русское дворянство времен Александра I - Патрик О’Мара

поспешнейшим средством пригласить Арзамасского округа благородное дворянство обоего пола в губернский город Нижний к 20-му числу настоящего месяца прибыть и сами вы к тому же времени, для встречи его императорского высочества, а притом и разделить совокупно то вожделеннейшее удовольствие, которым дворянское сословие ощастливится»[334].

Из дневника одного из членов царской свиты видно, что с 17 августа по 22 октября 1824 года Александр I совершил одно из своих обширных турне по империи, посетив Рязань, Тамбов, Оренбург, Уфу, Челябинск, Пермь, Вятку и Вологду[335]. Можно только предположить, с какими практическими проблемами столкнулись губернские и уездные предводители, когда они изо всех сил пытались скоординировать и синхронизировать все мероприятия, связанные с приемом, надлежащим размещением и кормлением монарха и его свиты, а также обеспечением погонщиков и лошадей, когда императорский кортеж переходил из одного города в другой. Безусловно, посещения царских особ были напряженным временем для всех провинциальных чиновников и проверкой компетентности местной администрации.

Роль предводителей дворянства в Отечественной войне

Когда Великая армия Наполеона двинулась на территорию России, именно дворянские предводители в 1812 году несли огромную ответственность за организацию набора в ополчение для защиты империи. Следовательно, высшим испытанием их способностей была мобилизация местного сообщества на поддержку народных военных действий.

Так, например, из переписки лиц, непосредственно участвовавших в формировании ополчения Нижнего Новгорода, мы узнаем, что 19 июля 1812 года губернский дворянский предводитель князь Грузинский написал в губернаторскую канцелярию ответ на манифест Александра I от 6 июля с призывом ко всем россиянам мобилизоваться на срочную защиту отечества[336]. Грузинский предложил, чтобы сборный пункт для набора всех имеющихся дворян и уездных предводителей был в Макарьеве в соседней Костромской губернии. Причина в том, что город, расположенный в 184 километрах к востоку от Костромы на правом берегу реки Унжи, был местом проведения в том году ярмарки, которую обязательно посещала большая часть нижегородского дворянства. Поэтому Грузинский приказал, чтобы все незанятые дворяне и губернские предводители собрались здесь к 25 июля.

Его предложение было подтверждено в письме к нему от 23 июля от А. С. Крюкова, вице-губернатора, который согласился с необходимостью «поспешнейших распоряжений» и подтвердил свое собственное решение «пригласить» в город Макарьев всех уездных предводителей с наличными дворянами, а также уездных судей и земских исправников к установленной дате 25 июля. Ввиду опасности, с которой столкнулась Россия из‐за нападения «видимого врага», им было настоятельно рекомендовано ускорить «исполнение сего без малейшего уклонения под каким бы то ни было предлогом». Были даны инструкции о точном порядке проведения мероприятий в назначенный день предводителями и дворянством Нижнего Новгорода. Им предстояло собраться в соборной церкви монастыря на службу, на которой им будет прочитан императорский манифест, призывающий все сословия сплотиться на защиту отечества. Основным событием дня было объявление об обязательстве дворян за личной подписью внести конкретный вклад на военные цели в виде крестьян для ополчения, а также их обеспечения. Далее следует список из десяти уездных предводителей Нижегородской губернии, которые в совокупности обязались поставить для ополчения 39 960 человек, набиравшихся из расчета четырех человек с каждых ста душ в возрасте от 17 до 49 лет. Ополченцы получали субсидию в размере 1 рубль на душу[337].

В этом контексте интересно отметить вклад в военные усилия России дворянства других российских губерний. В 1812 году тамбовские дворяне снабдили армию тремя тысячами волов и сформировали Тамбовский пехотный полк. Кроме того, были сделаны индивидуальные пожертвования, например пятьсот конных ратников и провиант на три месяца, предоставленные Н. П. Архаровым, или двести рулонов ткани для обмундирования, подаренные другим местным помещиком. Более бедные дворяне отдавали все, что могли, в том числе сукно, зерно, лошадей и оружие, а их более богатые соседи платили сбор в размере 2 рубля за ревизскую душу, а также делали единовременные пожертвования в размере до 3000 рублей. Один тамбовский помещик даже передал на военные нужды целое село из 150 крепостных[338]. Точно так же дворянство Смоленской губернии пообещало поставить двадцать тысяч ратников за свой счет, в то время как московское дворянство предоставило еще восемьдесят тысяч солдат вместе с единовременной суммой в 3 миллиона рублей[339].

Таким образом, именно предводитель дворянства нес ответственность за выполнение требований правительства по набору и оснащению войск. Более того, это было сделано за счет местных средств, а стоимость обмундирования должна была покрываться из казны дворян. В случае с Нижним Новгородом предводитель Грузинский также был назначен командующим местным ополчением и сохранил этот титул после победы 1812 года. Так, например, его послание дворянскому собранию Нижнего Новгорода от 7 апреля 1813 года содержит оба его титула. Однако потребовались годы, чтобы плоды победы дошли до губернского дворянства, как мы узнаем из письма уездного предводителя Павла Ленивцева князю Грузинскому от 14 июня 1815 года. Его предметный заголовок гласит: «О взыскании с чиновников и личных дворян подающих объявления к получению медалей, денежной недоимки».

В письме говорится о заявлениях, поданных губернскому предводителю «многими из чиновников и личных дворян здешнего губернского города» с просьбой об их включении, «на основании положения комитета ГГ. министров восьмого пункта», в список награжденных медалями «по всемилостивейшему манифесту». Эти медали явно знаменовали собой признание вклада губернского дворянства в военные усилия. В подкрепление своей заявки Ленивцев прилагает список тех, кто «[о]бязаны были участвовать в пожертвованиях определенным на них денежным сбором, как по рублю с ревижской души на сформирование полков так равно и по первому и второму ополчению складкою на вооружение». Предводитель указывает, что до сих пор, «по неоднократным моим требованиям», ответа не последовало. Поэтому Ленивцев, «поставляя оное в виду вашего сиятельства», просит теперь подтвердить получение дворянского сбора и добавить их имена в список тех, кому причитаются медали. Он прилагает реестр сумм задолженности за обмундирование вновь сформированных полков (в душах и рублях, где 1 душа = 1 рублю)[340].

***

В реальности неудивительно, что предводители дворянства часто оказывались бессильны: их исполнительные функции были затруднены не только из‐за размытых границ полномочий, возникших в результате того, что местная администрация в не меньшей степени полагалась на земскую полицию. Еще большую проблему составляло отсутствие у дворянских предводителей подготовки или квалификации, необходимой для надлежащего выполнения административных обязанностей, возложенных на них центральным правительством. Учитывая их понимание и опыт в знании потребностей как крестьянина, так и помещика, они были бы гораздо лучше приспособлены для выполнения административных задач в качестве помощников правительственных чиновников. Как бы то ни