Ангелы далеко - Дарья Кожевникова

Она пробежала бы его на одном дыхании, но пришлось сбавить скорость, чтобы не споткнуться и не упасть: на тропинке попадались выступающие из-под снега корни. Поэтому вместо того чтобы бежать без оглядки, Инна вынуждена была идти, ступая осторожно и слыша, как в ушах отдается стук бешено бьющегося сердца.

Ощущение, что она здесь, в темноте парка, не одна, возникло у Инны лишь за секунду до того, как чьи-то руки схватили ее. Мужчина возник за спиной словно из ниоткуда, как черная тень, обхватил Инну так ловко, что обе ее руки оказались плотно прижаты к туловищу и совершенно обездвижены, и одновременно ладонью зажал ей рот. Девушка рванулась изо всех своих сил, но безрезультатно — схвативший ее человек даже не покачнулся. И почти сразу после этого, лишая равновесия, потащил к ближайшим кустам.

Стараясь достать ногами землю, Инна лихорадочно обдумывала, что предпринять. Попыталась укусить напавшего за руку, но его ладонь лежала на лице так, что невозможно было ухватиться за нее зубами. Попробовала подставить ему подножку, но он лишь чуть приподнял ее, ловко избегая созданного препятствия. Высвободить руки никак не удавалось, все ее усилия ни к чему не приводили: противник значительно превосходил ее в силе. Держал он ее не грубо, не причиняя ни малейшей боли, но все же его хватка не оставляла девушке ни малейшего шанса вырваться. Однако Инна не собиралась сдаваться просто так, дожидаться, когда пальцы мужчины сомкнутся на ее шее и перекроют доступ воздуха в грудь. Она принялась извиваться всем телом, отчаянно, как только могла, подумав с неменьшим отчаянием: «Я тебе не баба Клава, со мной ты не справишься так легко!»

Но он справлялся. И именно легко.

Яростно сопротивлявшаяся Инна почувствовала, что силы начинают ее покидать, а мужчина продолжал тащить ее к кустам, словно куклу. Возле кустов он остановился, и Инна вдруг со всей отчетливостью поняла, что настают самые последние мгновения ее жизни. Как понимали это до нее восемь других, умерших такой же смертью женщин…

И тут гибельные объятия внезапно ослабли, разжались, а над самым ее ухом знакомый голос вкрадчиво произнес:

— Вот разложить бы тебя, паршивку, на земле для полноты ощущений, да уж больно холодно.

— Вадим?!

Еще не до конца осознав, что опасность миновала, освобожденная Инна резко развернулась. И, повинуясь не успевшему угаснуть инстинкту самосохранения, взмахнула рукой. Ладонь обожгло от соприкосновения с лицом Вадима, из его разбитой губы на белоснежный свитер упало несколько капель крови.

— Ну, спасибо… — кивнул он. Достал из кармана носовой платок и прижал его к лицу.

Осознав, что натворила, Инна отпрянула от него. Взгляд ее огромных, все еще испуганных глаз был полон раскаяния. Но заставить себя извиниться после того, как по его милости едва не умерла от страха, было выше ее сил.

— Как ты мог?! — сквозь слезы яростно воскликнула Инна. — Да как ты только мог?!

Развернувшись, она хотела убежать, но Вадим успел крепко ухватить ее за плечо свободной рукой, снова легко удерживая на месте. И строго проговорил:

— Мог! Я лишь наглядно продемонстрировал тебе то, чем ты сегодня рисковала и что тебя реально могло ожидать, может, за следующим буквально деревом. Увидел, как ты с бабками рассталась, и очень уж захотелось, чтобы ты осознала это в полной мере, а заодно испытала хоть малую толику того ужаса, который пережил сегодня я, вначале исколесив весь поселок, а потом сбившись с ног в поисках тебя, не зная, что и думать, и воображая уже самое худшее. Ты хоть немного отдаешь себе отчет в том, что ты сегодня отколола?

— Пусти! — Инна попыталась стряхнуть с плеча его руку, но не тут-то было.

— Не пущу. Больше никуда, ни на шаг. Хватит уже на сегодня. Пойдем домой.

Но девушка все никак не могла успокоиться.

— Никуда я с тобой не пойду! Даже и речи об этом не может быть! Отпусти меня сейчас же, ненормальный!

— Ага, ненормальный, — неожиданно согласился Вадим, притягивая ее к себе. — Прости, Иннулька, я действительно перегнул палку. Но постарайся меня понять. Я несколько часов тебя разыскивал, успел заглянуть во все глухие переулки и овраги. Чуть с ума не сошел! Ты зачем отключила телефон? Что я должен был думать после этого, скажи?

— Что я деликатно освободила тебе квартиру на вечер, не желая мешать твоему общению с новой знакомой, — потупившись, выдавила из себя Инна, которой вдруг стало стыдно.

— Ох и ничего себе! — с чувством выдохнул он. — Вот уж, честное слово, Инка, даже не знаю, то ли рыдать над тобой, то ли смеяться. Но в любом случае благодарю за оказанную любезность, общались мы с Полиной действительно чудесно — пока ели да пока ехали. Меня, как я тебе уже говорил, в город сегодня командировали, а заодно попросили ее с собой захватить. Она какой-то там ревизор, приезжала нашу контору шерстить, а девчонки — в отместку, наверное, за ее «придирки» — даже чашки чаю человеку не согрели за весь день. Вот я и завез ее к себе домой, покормил. Надо же, и предположить не мог, во что это выльется! Кстати, что за бланки тебе были нужны, когда ты забежала? А, понял, у тебя ничего не терялось, просто какая-то добрая кумушка успела оперативно сплетню до твоих ушей донести, а ты кинулась проверять. Ведь так?

Инна ничего не ответила, охваченная раскаянием, но само ее молчание было равносильно признанию правоты его слов. Усмехнувшись этому безмолвному признанию, Ларичев обнял девушку.

— В другой раз, Иннуль, прежде чем устраивать мне такую жестокую сцену ревности, подумай вначале, есть ли для нее реальный повод.

— Сцену ревности? — переспросила Инна дрогнувшим голосом. — Да какое право я имею тебя ревновать?

— Полное, — ответил Вадим. И добавил, в очередной раз как будто читая ее мысли: — Я никогда не напиваюсь до беспамятства, Иннуль. Поэтому полностью отдавал себе отчет в том, что вчера делал.

— А в том, что перед тобой была я, а не Лариса, ты тоже отдавал себе отчет? — резко набрав в грудь воздуха, спросила Инна.

— А ты в этом сомневалась? — вопросом на вопрос ответил Ларичев.

— Не только сомневалась, но была почти уверена, — призналась Инна.

— Вот вчера и нужно было бить меня по физиономии, сразу бы тогда все и выяснили до конца, — внес Вадим запоздавшее предложение. Потом, взяв ее руками за плечи, заставил посмотреть себе в лицо. — Инка, я чем хочешь могу тебе поклясться, что не сравнивал тебя и Ларку. Да это и невозможно, потому что вы слишком разные. Правда, чертами лица похожи, но ведь, помимо лица, в человеке еще так много всего! Ларка, например, при всей ее способности к самопожертвованию, никогда в жизни не стала бы пытаться заменить собой другую, даже ради любимого мужчины. У нее был совершенно иной склад характера. И если между вами действительно есть что-то общее, кроме внешности, то только одно: обе вы — женщины с удивительным сердцем.

Инна, слишком счастливая и слишком потрясенная одновременно, молчала, не зная, что ответить. Вадим снова ее обнял, привлекая к себе: