На исходе ночи - Иван Фёдорович Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сундук перебил его:
— Придется после митингов прокламацию выпустить о партии. Лучше тебя никто не напишет… Тебе, Миша, и поручим… Вот и закрепляй.
Миша растерялся:
— А я никогда прокламаций не писал.
Приглашенный из лекторской группы сказал:
— Прокламацию поручили написать мне, как литератору.
— А наш Миша?! — воскликнул Сундук. — Он разве не литератор? Верно ведь, Павел, наш Миша литератор? И этот литератор, уж будьте покойны, знает, каким языком говорить с рабочими. Так мы и решим: Мише писать прокламацию.
Михаил запылал радостным огнем. Он с благодарностью и дружеской нежностью поглядел на меня и на Клавдию: это вы, мол, сказали Сундуку, что я пишу.
Михаил преобразился. Публичное признание его литератором было для него неизведанным счастьем.
— Мишка поставлен на свою полку, — шепнул Сундук.
Теперь подходило говорить мне. Сундук подбодрил меня:
— Размахнись, размахнись, Павлуша!
Ветеран пятого года проворчал:
— Многовато говорим. На Тимофее бы и покончить. Он все сказал: на рожон не лезть и сложа руки не сидеть.
Мне хотелось вначале пересказать доводы наших противников справа и слева в самом убедительном, в самом сильном их логическом строе, очищенном от частностей, чтоб все видели, как нам насквозь понятны истоки их мнений, а затем уж взглянуть на все эти доводы со стороны, поднявшись над ними выше, и отмести их как ненужную ветошь. Но только я произнес первые слова, как в дверях позвонили. Это был неожиданный, непредусмотренный звонок. Хозяйка забеспокоилась:
— Ко мне никто не должен быть, по субботам я никому к себе не разрешаю, отговариваюсь, что, мол, ко всенощной ухожу. Что ж делать-то теперь, скажите мне, милые?
Сундук поднял руку:
— Останьтесь, товарищи, на местах. Вы в гостях у Степаниды Амвросиевны по случаю того, что завтра воскресенье. А вы, Степаша, бегите скорей отворять, чтоб не заподозрили замешательства.
Степанида ушла. Сундук шепотом предложил:
— Проверьте, товарищи, нет ли в карманах адресов, записок, нелегальщины какой?
Клавдия спросила меня:
— Паспорт у вас есть наконец, Павел?
Степанида Амвросиевна ввела… Ефима Ивановича.
— Я вернулся, товарищи, предупредить… Уходите-ка скорей, на улице около дома подозрительные…
— Сам-то ты зачем вернулся? Засыпешься, — сказал Сундук.
— А как же иначе вас было предупредить? Ну, а засыплюсь, так уж заодно со всеми. За компанию хромой пляшет.
Решено было расходиться поодиночке и попарно через короткие промежутки.
В первой паре Сундук назначил идти Василию и Мише.
— Первая пара разведывательная. Вы оба легальные. Риск для вас меньше. А напоретесь на арест, дайте как-нибудь знать. Ну, затяните, что ль, песню. Нет, нет, Степанида, через занавесочку не выглядывайте во двор, вас будто ничто не касается.
Хотел в первой паре идти Тимофей, но Сундук удержал:
— Обожди! Прояснится после первой пары. У тебя ребятишки.
Перед уходом первой пары Сундук предложил голосовать решение по его докладу. Сундук, Клавдия, Тимофей и я голосовали за митинг с теми целями, как изложил Сундук.
— Из девяти четыре «за». Меньшинство! — сказал Связкин торжествующе.
— Что? Четыре только? — спросил Миша, вернувшись из передней в пальто и шапке. — Тогда присоедините к ним и мой голос.
— Давайте уж и мой к ним, — сказал ветеран пятого года.
Немного обиженный посланец лекторской группы «воздержался».
— А я против. Решительно против! Был и останусь против, — объявил Связкин.
— Василий, как ты? — спросил Сундук.
Но Василий был уже в передней, на пороге выходной двери. Сундук догнал его.
— Обойдетесь без меня, у вас и так шесть из девяти.
— Верно, — сказал Сундук, — шесть из девяти. Значит, принято. Постойте, товарищи! Завтра через явку сообщим, кому, где, у каких ворот выступать и через кого держать связь с назначенными заводами. В эти дни короткие явки будут каждое утро для постоянной связи. Я буду на явке часа два, и каждому будет указана своя очередь, когда приходить ко мне. Мое только к вам напоследок напутствие: прорывайтесь через все чертовы заграждения, лишь бы вас услышало как можно больше людей! Как бережем себя всегда, так там будем бешено рисковать собой: к массам ведь прорываемся! Там всякий риск оправдан. Рискуйте очертя голову и не щадя себя! Смелей, товарищи!
Василий задержался у двери и слушал Сундука, мне показалось, с восхищением. Сундук заметил это и спросил его:
— Вася, ты не голосовал с нами. Но дисциплине-то подчинишься?
— Спросил тоже! Конечно, подчинюсь.
— Ну, увидим. Нет, постой минутку, не открывай дверь, — Сундук взял Василия за плечи, обнял. — Васька, помни мое слово: хороший ты парень, но последнее мое слово к тебе: одумайся, брось пить, во-первых, а во-вторых…
Василий перебил его:
— А во-вторых, нотаций мне не читай. Я сам с усам. Прощай.
— Ну и дурак! Прощай.
Во вторую пару Сундук назначил себя и меня.
— Раз прошла первая пара, разведывательная, по-видимому, благополучно, надо спешить убрать скорее нелегальных: Павла и меня. Выйдем, Павел, вместе и сейчас же разойдемся поодиночке.
Но я намеренно замешкался, сделал вид, что потерял шапку. Мне не хотелось оставлять Клавдию. Сундук рассердился на мою медлительность:
— Пойдешь после, а со мной выйдет Связкин.
Связкин был уже у самой двери, как вдруг обернулся, хотел что-то сказать, но не нашелся и неожиданно потрепал меня за ухо, очевидно, в знак нежности.
Затем ушли ветеран и Тимофей. Я все еще будто бы искал шапку, которую запрятал к себе в карман. Дальше на очереди был представитель лекторской группы. Клавдия требовала, чтобы с ним шел я, а я настаивал, чтоб шла она. Клавдия, смеясь, сказала:
— Я должна сойти с корабля последней.
Пришлось лектору идти одному. Он, кажется, не был огорчен.
Мы постояли немного в передней. Послушали: снаружи все тихо, только что-то хрустнуло в оконной раме от мороза. Клавдия и Степанида Амвросиевна от волнения задержали дыхание. Клавдия шепотом сказала:
— Ну, выходим и мы.
В сенях, уже у самой двери, мы услышали со двора скрип ступенек: кто-то поднимался по крылечку.
— Назад, в комнаты! — прошептал я.
Мы вернулись и сейчас же сбросили пальто.
— Паспорт у вас, надеюсь, уже прописан? — спросила Клавдия.
— Нет.
— До сих пор не собрались? Знай бы это Сундук, он не пустил бы вас на наше совещание. Покажите мне, какой у вас паспорт.
Я достал из кармана и подал свою фальшивку. Степанида Амвросиевна рассердилась:
— Да бросьте вы паспорт! Уберем скорее посуду, оставим только две чашки, будто мы двое чаевничали. А Павла спрячем.
Из сеней донесся стук в дверь.
— Куда же деть Павла?
— Лезьте, Павел, сюда вот под столик!
— Какой?
— Да вон, который покрыт зеленой суконной скатертью. И не