Апология здравого смысла - Чингиз Абдуллаев

Теперь остались только три человека, не сдавшие своителефоны. Кустицын, Убаева и Передергин. И все трое были из списка Оленева. Онипользовались своими телефонами, когда Дронго и Эдгар вышли из комнаты. Всесмотрели на них.

— Виктор, — негромко произнес Веремеенко, — хватит спорить.Сдай им свой телефон. Ничего обидного в этом нет.

— Ты же знаешь, какой я дотошный, — заявил Кустицын. —Помнишь, как Гулумян хотел подсунуть нам договоры об аренде наших дач вПеределкино, чтобы стать их фактическим владельцем. Я тогда первый среди васвнимательно прочел этот договор и понял, что он нас просто обманывает. А сейчасвы все уговариваете меня сдать телефон. Мы же не знаем, для чего он им нужен.Пусть сначала объяснят, что именно они собираются делать?

— Может, вы действительно нам наконец объясните ваш замысел?— обратился к Дронго Веремеенко. — Я тоже не понимаю, зачем вам наши телефоны?

— Я прошу вас верить мне, что я не собираюсь ничего делать свашими аппаратами, — заявил Дронго. — Как только все телефоны окажутся настоле, я сразу верну их вам и все объясню.

— Ты слышишь, Виктор? — снова обратился к КустицынуВеремеенко. — Давай наконец решать. Сдай им свой телефон.

— Он нам все объяснит только после того, как заберет нашителефоны, — громко прокомментировала слова гостя Убаева, — меня лично это неустраивает. И я не отдам свой телефон. Пусть делает со мной, что хочет.

— Какая у вас система? — спросил Дронго.

— Какая разница? — ответила Убаева. — Я вам все равно несдам своего телефона.

— И я не сдам, — гаркнул Передергин, — и вообще, хватиттянуть этот непонятный спектакль.

— Значит, ты остался с Людмилой Убаевой и Иваном Ивановичем,— весело прокомментировал Веремеенко, — не очень завидная компания.

Кустицын поднялся и, тяжело ступая, подошел к столу, досталсвой телефон. Взглянул на аппарат и положил его к остальным.

— Ну и правильно, — громко сказал Сидорин.

— А я не отдам, — снова произнесла Убаева.

— И я не сдам, — заявил Передергин, — я вообще не доверяюэтому эксперту. Он какой-то непонятный тип, и я не знаю, почему вы все так емудоверяете, а особенно Оленев, который и написал ему какую-то бумажку.

— Да, — сказал Валерий Петрович с явным вызовом, — это быламоя бумага. И я не стыжусь. Если я могу помочь нашему эксперту установитьавтора этих рукописей, то это нужно сделать.

— Значит, это вы его информатор, — ужаснулась Убаева. — Каквам не стыдно?

— Давайте закончим наш разговор, — предложил Дронго, решив,что пора вмешаться. — Сейчас я поясню, в чем дело.

Он подошел к столу, взял конверт у Нины Константиновны идостал оттуда пачку листов. Затем показал их всем собравшимся. Это были чистыелисты бумаги.

— Здесь нет никакой рукописи, — объяснил Дронго, — япопросил Нину Константиновну о помощи, чтобы провести такую экстреннуюпроверку. Мы нарочно вышли из комнаты с моим напарником, чтобы дать возможностьодному из вас связаться с человеком, который мог попросить вас о хищении этихрукописей. Я был уверен, что среди вас не может быть автора этих рукописей. Выслишком хорошо знаете манеру письма друг друга. И, значит, у кого-то изсотрудников должен быть знакомый, кому он мог срочно позвонить. Что один из васи сделал. Теперь остается только уточнить, кому вы звонили в последниепятнадцать минут.

Все молчали, потрясенные услышанным.

— Он устроил нам провокацию, — хрипло заявил Передергин, — явообще после этого не стал бы с ним разговаривать. Он подозревает всех нашихсотрудников.

— А как прикажете ему работать? Иначе ему невозможно найтипохитителя рукописей, — резонно напомнил Оленев. — И никакой провокации небыло. Просто они решили проверить, кому мы звоним.

— Это бандитизм, — выкрикнула Людмила Убаева, — я больше нехочу здесь оставаться. Это какая-то сознательная акция по нашей дискредитации.Он опозорит наше издательство, наших сотрудников, — она взяла сумку,намереваясь выйти.

— Может, вы останетесь? — спросил Эдгар.

— Я не хочу сидеть с вами в одной комнате, — фыркнулаУбаева.

Она поднялась и вышла, грозно стуча каблуками. За нейподнялся Передергин.

— Я же говорил, что не нужно ему доверять, — зычно заявилИван Иванович, — и я не хочу с ним сотрудничать.

Он тоже вышел из комнаты. Оставшиеся сотрудники смотрели наДронго.

— Вот и все, — неожиданно улыбнулся гость, — мы закончилинаш «эксперимент». Теперь остается выяснить, кому кто звонил в эти пятнадцатьминут. Господин Светляков, кому вы звонили? Это ваши аппараты?

— Я звонил сотрудникам «Литературной газеты», — заявил тот,— сначала в один отдел, потом в другой. Там должна выйти моя статья. Можетепосмотреть номера их телефонов.

— Спасибо, — Дронго передал аппараты Вейдеманису, и тотвыписал номера телефонов.

— Господин Кроликов, а вы? — уточнил Дронго.

— Я звонил насчет поставок бумаги. И еще кому-то. Ах да. Язвонил насчет авиационных билетов. Вы можете списать мои номера. Ничего не имеюпротив. Но я ни с кем чужим не разговаривал.

— Спасибо. — Дронго кивнул Эдгару. — А вы, госпожаСундукова?

— Я звонила домой и больше никому. Там остался номер моегодомашнего телефона.

— Спасибо. А вы, господин Кустицын?

— Я звонил своему другу и договаривался о встрече.

— Можно узнать, какому другу?

— Конечно. Это Анатолий Науменко. Можете просмотреть еготелефоны. Он доктор физико-математических наук и абсолютно точно не имеетникакого отношения к нашим исчезнувшим рукописям.

— Если разрешите, мы ему перезвоним. Спасибо. Вот вашаппарат. И, наконец, господин Веремеенко. Кому вы звонили?

— Я бы не хотел отвечать на этот вопрос, — усмехнулсяВеремеенко, поправляя волосы, — но вы все равно будете настаивать. Это мояхорошая знакомая. Ничего личного, мы договаривались о переводе двух книг сфранцузского. Евгений Юрьевич об этом знает.

— Да, — подтвердил Сидорин, — очень интересные романы. Мыхотим получить на них права.

— Вы можете назвать ее имя?

— Конечно. Она сотрудница французского посольства. Но уверяювас, что она не имеет никакого отношения к нашим делам. Посмотрите мой телефон,там есть номер ее мобильного. Надеюсь, вы понимаете, что ей нельзя простозвонить или посылать запрос в их посольство.