Казаки на «захолустном фронте». Казачьи войска России в условиях Закавказского театра Первой мировой войны, 1914–1918 гг. - Роман Николаевич Евдокимов

казачьих войск. Централизованное обеспечение казачьих частей лошадьми производили созданные при казачьих запасных конных сотнях по приказу по Военному ведомству от 8 (21) июня 1908 г. № 278 казачьи отделения конского запаса, — по одному в каждом полковом округе. Лошади из них передавались казакам безвозмездно, в полную собственность. При этом безлошадным нижним чинам предписывалось получать коней убывших казаков ранее запасных, а офицерам оставляли право самим выбрать, откуда им брать для себя коней.

Помимо собственно казачьих отделений казаки на Кавказском фронте обеспечивались и отделениями конского запаса Кавказского военного округа: 1, 2 и 3-м Владикавказским, 1-м и 2-м Эриванским, 1-м и 2-м Александропольским, 1-м и 2-м Елисаветпольским, Сарыкамышским, Горийским, Армавирским и Мухраванским. Также небольшое отделение было организовано при штабе Михайловской крепости. Ближайшим же крупным тыловым резервом лошадей для Кавказского фронта являлись заводы войска Донского.

4) Покупка у обывателей. На покупку верховых лошадей у населения казаки получали от государства специальное денежное пособие, размер которого был различен. Так, на территориях России, где действовала так называемая военно-конская повинность, — обязанность гражданского населения продавать лошадей войскам по первому их требованию и по установленным государством ценам (в каждом районе, в зависимости от рыночной конъюнктуры, существовала своя цена) — пособие равнялось установленной стоимости коня в местности, где находится казак со своей частью или откуда он мобилизуется, с надбавкой к ней 15 % от общей суммы этой стоимости.

На территориях же, где такая повинность не вводилась, пособия выдавались по окладам, установленным Военным советом России по представлениям главноначальников военных округов. Вне пределов российской территории они устанавливались Верховным главнокомандующим. Выдача их производилась по приказам командующих корпусами, с представлений начальников дивизий и отдельных бригад (859-я и 862-я ст. 19-й кн. Свода военных положений 1869 г. издания 1910 г.).

В исключительных случаях, вместо денежного пособия, казакам могли выдаваться и сами лошади — из запаса армии или передового артиллерийского запаса (с разрешения командующих армиями), а офицерам — также и из числа лучших строевых лошадей гвардейской, регулярной и казачьей кавалерии, из частей которых они были откомандированы в другие строевые казачьи части (с разрешения начальников дивизий или отдельных бригад).

Кстати, на Кавказе сильно зависело от военно-конской повинности Кубанское казачье войско, так как в нем «не было войсковых конных ремонтных запасов… не было табунного коневодства. Поэтому по объявлении войны была обнародована государственная реквизиция лошадей у всего населения. Приемная комиссия оценивала стоимость лошади и ее годность в строй, и она передавалась казаку в полное пользование на время войны».

В дальнейшем для нужд Кавказского фронта в Карской и Эриванской губерниях были созданы так называемые сдаточно-приемные пункты, где сосредотачивались, а затем распределялись по частям и соединениям купленные у населения по военно-конской повинности лошади.

Помимо прочего, при мобилизации казачьи части обеспечивались лошадьми уездными воинскими начальниками. В течение войны конский состав нередко пополнялся за счет эмира Бухары, безвозмездно дарившего казакам Кавказского фронта коней из своих личных табунов. В казачьей пехоте также иногда практиковалась передача лошадей из штабов бригад и корпусов в батальоны[221].

Особо регламентировалась в казачьих войсках эвакуация с фронта раненых и заболевших казаков. По правилам, после выздоровления в госпиталях они должны были направляться в распоряжение атаманов своих округов и отделов, которые затем, как правило, отсылали их обратно или в родные части, или, что было реже, в части другой очереди того же полкового округа. Казаков могли оставить и в войске — служить при полковых окружных управлениях, в запасных сотнях и местных командах.

В 1915 г., приказом по Кавказскому военному округу № 13, все эвакуированные казаки нижних чинов исключались из списков полков, переходя по выздоровлении на учет атаманов отделов (округов), которые их могли назначать и в другие полки полкового округа «родной» им части. В том же году был отдан новый приказ по Кавказскому военному округу — № 401, предписывавший всех казаков, отправляемых в эвакуацию, по выписке из лечебных заведений возвращать только в свои части[222].

Однако это приказание исполнялось плохо. Так, половина эвакуированных из Сибирских казачьих полков пополняла части «не своих» полковых округов. Более того, были нередкими случаи, когда выздоровевших казаков-кавалеристов направляли на пополнение артиллерии, а в Донском, Кубанском и Терском войсках еще и пехоты. Пехотинцев также нередко переводили в кавалерийские или артиллерийские части. Даже артиллеристы, при имевшейся нехватке их количества, не всегда возвращались в свои батареи. Более того, стали наблюдаться случаи, когда при эвакуации писарей их задерживали в тылу и определяли в тыловые учреждения. В таких случаях войсковая отчетность совершенно останавливалась, что вызывало отрицательные последствия для казачьих фронтовых частей.

Эвакуированные офицеры также часто по выздоровлении назначались в другие части или же оставались в тыловых органах и формированиях. Но иногда это делалось специально, «для уравнения» количества офицерского состава в разных казачьих частях. Такая практика, например, по приказу войскового штаба велась в Кубанском войске. Кстати, в Кубанских пластунских батальонах также нередко происходило взаимное пополнение людьми, то есть когда один батальон пополнял частью своих пластунов другой[223].

Нередко, по недосмотру или по безалаберности командиров казачьих частей, казаков эвакуировали в тыл без выдачи им или их наследникам аттестатов на денежное довольствие, из-за чего те лежали по нескольку месяцев в госпиталях, не получая ни жалованья, ни ремонтных денег[224].

Уже в самом начале войны — осенью 1914 г. — казачьи части Закавказского театра имели значительные проблемы с качеством своего личного состава: если в первоочередные формирования были мобилизованы казаки обученные, недавно имевшие военную практику, обмундированные и снаряженные (по крайней мере не выявлено случаев жалоб казачьих командиров на обеспеченность мобилизованных всем необходимым), то во второ- и третьеочередные — казаки немолодые, больше уделявшие внимания своему хозяйству, нежели служебной повинности, а потому часто плохо подготовленные к боевой службе.

Так было, например, в полках 3-й отдельной Забайкальской казачьей бригады — 2-м Читинском и 3-м Верхнеудинском Забайкальского казачьего войска, — в которые казаков призвали со льготы со старыми, изношенными седлами и снаряжением. В Сибирском войске в льготные полки, в связи с недостаточностью казаков строевого разряда, набрали значительное число казаков запасного разряда. Созданные позднее казачьи формирования «военного времени» также большей частью набирались из станичников не совсем «боевого» возраста — слишком молодых, неопытных, как это было в Сводной Кубанской казачьей дивизии, или слишком старых, 40-летнего и более старших возрастов, — как в Отдельной Донской казачьей пешей бригаде[225].

Также немалые проблемы существовали и с количеством людского и конского состава в казачьих частях. Так, в 1914 г. его не хватало порой до 5 % от общего штатного