История Бернарды и Тайры на Архане - Вероника Мелан

– Смотри, Куйраб, а ведь не старые. Я еще издалека тебе сказал. Теперь ты должен мне три гельма…

– Я отдам тебе пять, если буду первым, кто снимет с них одежду.

– А если под юбками окажутся уродины?

– Уродины могут оказаться под платками – под юбками всегда красиво. Хочешь проверить?

Кольцо сжималось. И хорошо, что сжималось, правильно, мы этого и хотели – чем плотнее круг, тем больше шансов у Ива просмотреть всех. Чтобы точно, чтобы наверняка…

Плотно сомкнувшиеся вокруг моего запястья пальцы Тайры дрожали.

«Давай, Ив, давай», – хотелось шепнуть мне, но я не произнесла ни звука – фурия и без того знала, что делать.

– Почтенные, а как вы оказались так далеко в пустыне?

Мы молчали, будто воды в рот набрали.

За шеренгой из мужчин высились тощие и выносливые одногорбы – много одногорбов, не менее сорока – все навьючены тяжело, плотно; выручка, стоит каравану достигнуть Руура, будет хорошей. Челюсти животных двигались синхронно и монотонно; во ртах перемалывались колючки, стебли которых свисали с разлапистых и толстых нижних губ. Слепо и равнодушно к тому, что происходит между людьми, смотрели на бескрайние пески влажные и выпуклые коричневые глаза.

Мне, как никогда сильно, хотелось поскорее отсюда исчезнуть.

– Чего молчим? Не надо бояться, мы не кусаемся, почтенные…

– Да какие они почтенные, Хаким? Если оказались так далеко от Руура, значит, были изгнаны в пустыню. И, значит, хорошо провинились, сутры драные.

Противнее всего выглядел глава караванщиков: высокий, толстый, с недобрым взглядом и двойным, проглядывающим даже сквозь густую бороду, подбородком. Он уже точно заимел на нас виды – как же, бесплатная добыча, с которой можно не только развлечься, но после и выгодно продать – кто бы ни порадовался?

И именно он стоял к нам ближе всего – щурил расчетливые глаза, размышлял, прикидывал. А за его спиной в это время грызлись, словно гиены:

– Этой ночью я буду спать не один…

– Не ты, а я.

– Шкурку подстелю, бутыль яхля достану…

– Тебе ни одной не достанется, я заберу обеих.

– Глотку перережу, Куйраб, – вдруг вмешался безбородый и горбоносый мужик, до того молчавший. И оттого, каким тоном он пообещал смерть другу, Тайра вздрогнула. – Хочу видеть их лица, и если красивые, выкуплю их для себя.

Мы едва удержались от того, чтобы не шагнуть назад. Горбоносого остановил главный:

– Я здесь хатым[9], мне девки и принадлежат. Кому после себя дам, тот и будет шкуры стелить. Ну-ка, дхармы[10], покажите ваши лица. Теперь можете не бояться, теперь вы наши, под защитой.

Под защитой, как же.

По мере того, как хатым ждал наших действий и все никак не мог дождаться, губы его сжимались все плотнее, а лицо становилось все недовольнее, и выражение это, надо признать, ему не шло – с ним он делался совсем не красивым.

– Давай, Ив… – процедила я сквозь зубы.

– Годи, – тихо раздалось в ответ.

– Я годить могу недолго. Сам же видишь…

– Что ты там шепчешь, дхарма? Не слышу, – Разъярился бородатый; за его спиной нетерпеливо переминались с ноги на ногу, чесали животы, поглаживали рукояти кинжалов, щупали нас глазами остальные. Так же красиво, как и вчера, опускался на пески ярко-красный закат, вот только любоваться им пока не хотелось – хотелось в Руур, домой, в Нордейл – куда только ни хотелось, лишь бы не сейчас и не здесь.

– А что это у тебя на плече за зверушка? Чего она пялится на нас? Умная? Я таких раньше не видал.

Когда я почувствовала, что Тайра сейчас заговорит – попытается отвлечь погонщиков болтовней – резко дернула ее за руку. Не стоит терять время, незачем.

– Я что, в пустоту говорю? Оглохли совсем от ветра? Снимайте платки, устал я ждать, – волосатые пальцы хатыма, чей авторитет из-за нашей медлительности в глазах остальных с каждой секундой неумолимо падал, сжались на гравированной рукояти загнутого ножа; мясистое лицо побагровело. – До ночи мне тут стоять, уговаривать?! Да когда я в последний раз кого-то уговаривал? Когда? Разве что Правителя уговаривал назначить за бутыли с маслом цену выше, а вот дрянных сутр точно уговаривать не буду!

В ту самую секунду, когда Борода шагнул вперед, намереваясь сдернуть с наших голов платки (о, эта ужасная картина уже промелькнула у меня перед глазами), смешарик отчетливо и напряженно выговорил мне прямо в ухо:

– Фсе. Я фсе.

– Слава Аллаху… – пробубнила я, от нервов позабыв, кому молюсь.

Дрожали колени, дрожал мозг. Так, рука Тайры на месте, держится крепко, Ив на плече – с гулко бьющимся сердцем я закрыла глаза. Пустыня, бескрайняя пустыня, вокруг никого, ни души. Те же холмы, те же пески, тот же ветер, Архан… Но ни погонщиков, ни главы, ни одногорбов, ни их чертовых тюков. Пусть, когда я открою глаза, мы останемся в той же пустыне – где-нибудь неподалеку, – но уже одни. Пусть, пусть, пусть…

Вырываясь фонтаном на волю, прокатываясь с нижних энергетических центров вверх, по моему телу, сотрясая клетки, нервные окончания, мышцы, сосуды, волокна, пробежал мощный вихрящийся поток, и всего за секунду – такую быструю и такую долгую – произошла активация изменения очертаний пространства. Мысль обратилась реальностью, реальность мыслью, время сместилось и застыло.

В какой-то момент пропал, оборвавшись на полуслове, низкий и хриплый голос хатыма, исчез забивший ноздри запах звериных шкур и немытых человеческих тел, исчезли лишние тени, перестал шуршать разворошенный множеством подошв и копыт песок.

Когда я в следующий раз открыла глаза, мое сердце все еще скакало отбойным молотом, а в ушах шумело от напряжения.

Мы были в пустыне.

И мы были одни.

* * *

– Что б я еще хоть раз… Что б я еще раз…

– Кто тебя учил этому, Ди?

– Сама. Дрейк… Кто-то учил.

Мы дышали нервно, тяжело, неровно. Тряслись руки, дрожали уставшие от напряжения ступни – и не важно, что мы теперь сидели, неважно, что напряжение, казалось бы, должно было спасть.

– Все, все… Все закончилось. Мы ушли.

– Блин, столько ждали.

– Зато дождались. Молодец, Ив.

«Поганец мелкий, – хотелось закричать мне, – чуть-чуть побыстрее не мог?»

Это все нервы, нервы, так бывает. Вместо упреков, я медленно и до упора вдохнула и так же медленно выдохнула. Тайра права – Ив молодец, все случилось вовремя.

– Ты нашел? Нашел то, что мы искали?