Раз ошибка, два ошибка… Дело о деревянной рыбе - Сильвия Макникол

Наконец мы продираемся к экспонату свозь толпу.

Это же наша рыба! И Грампи! И кукла миссис Уиттингем, и её хэллоуинский ворон!

– А это сделала моя жена! – вскрикивает мистер Руперт.

Он прав. Его почтовый ящик – часть экспоната. А теперь он кого-нибудь убьёт? Мы подходим ещё ближе. Мистер Руперт стоит, разинув рот от удивления. Миссис Кляйн держит свою руку на его плече.

– Она доделала его, когда лежала в хосписе – Голос мистера Руперта превращается в скулёж раненого животного, может быть, собаки. – Это её лучшая работа. – Он достаёт носовой платок из кармана и громко высмаркивается.

– Так много деталей! – говорит миссис Кляйн. – Выглядит точь-в-точь как твой дом.

– А это наша кукла, – говорит ребёнок, который стоит рядом с нами. Это и есть Август, который накручивает прядь волос на палец.

Миссис Уиттингем кивает.

– Да, они забрали её без спроса, – говорит она, упирая руки в боки.

– А мне нравятся пустые качели, на них можно качаться, – отвечает ей Август.

Миссис Уиттингем пожимает плечами, отходит назад и складывает руки на груди.

– Должна признать, получилось очень интересно.

Нашу рыбу из «Потока мечты» подвесили к потолку на нитях в форме радуги – так же, как она висела на школьном заборе. У основания радужной арки стоят украшения к Хэллоуину, а ещё хмурый садовый гном с одной стороны и прекрасный почтовый ящик с другой. Последний преображает всю инсталляцию, наполняя её любовью и уютом.

– Жаль, что я не была знакома с миссис Руперт, – громко говорит Рене.

Мистер Руперт снова громко сморкается в платок.

Картина подписана: «Мир с искусством и без него. Автор: Бёрлингтонская четвёрка». Под картиной нарисованы четыре чёрных силуэта.

– Интересно, кто они? – задаётся вопросом миссис Кляйн.

– Вот это настоящая загадка, – отвечает наш знакомый Рыжий.

– Только не для меня, – громко хвастается Рене.

Это и есть восьмая ошибка. Она очень похожа на седьмую, когда Рене слишком громко защищала Аттилу. Она намеренно надсмехается над преступником, провоцирует его или её. Все оборачиваются на Рене.

У почтового ящика стоят Стар и мисс Лэйси, офицер из службы по контролю животных. Кажется, она больше не злится на Стар, потому что они мирно что-то обсуждают.

– Как только прозвучит речь, – продолжает Рене, – я назову их имена. В конце концов, это они украли всю рыбу.

Стар щурится на меня и хмурится. Затем она достаёт свой телефон, наклоняется к мисс Лэйси и шепчет ей что-то на ухо. Да ладно! Неужели она действительно показывает ей фото своего носа после того случая с Пингом?

Возможно, Пинг в большой беде из-за за того, что сказала Рене.

День третий. Ошибка девятая

Я оттаскиваю Рене подальше от Стар как для её блага, так и для своего.

– Пойдём, проголосуем.

– И захватим сыра с виноградом.

– Обязательно, – по дороге я осматриваюсь по сторонам. Встретив папиного клиента, хозяина ротвейлера, я машу ему. – Я не вижу твоего брата. А ты?

– Нет. Зато твой папа только что прошёл мимо к вазе с пуншем.

Мы подходим к папе, который потягивает красный напиток из бокала.

– Вы уже проголосовали? – спрашивает Рене.

– Да. У меня не было сомнений насчёт того, кто лучший. – Папа сжимает ладонь в кулак у груди. – Сердце вам само подскажет.

Рене улыбается, открывая пару кусочков бумаги.

– Вам ручку дать? – спрашивает папа, протягивая свою.

Мы с Рене оба пишем «Смертельное оружие». Это не потому, что Аттила – её брат. Любой, кто увидит слайды, почувствует что-то особенное.

– Где же мама? – спрашивает Рене.

Папа кивает в сторону полицейских, которые будто сторожат «Украденное искусство». Миссис Кобай топчется за их спинами.

Я кладу кусочек бри на крекер.

– Держи. – Я передаю крекер Рене. – Жирные молочные продукты могут оказывать успокоительное действие.

Она берёт крекер и надкусывает его.

– Очень вкусно.

Я беру крекер для себя и тут же откладываю его, потому что Рене начинает задыхаться от того, что поперхнулась.

– Дышать можешь?

Она наклоняется вперёд и выплёвывает крекер в руку.

Я обхватываю её обеими руками, чтобы сделать приём Геймлиха.

– Прекрати, я дышу, – хрипит она. – Пришёл мой папа.

Я отпускаю её и смотрю на дверь. В проёме стоит высокий мужчина в чёрном костюме, скрестив руки на груди. Он смотрит на слайды «Смертельного оружия». У него такое же угрюмое лицо, как у Аттилы. Он выглядит суровым, как и его сын. Только с тем отличием, что он абсолютно лысый. Его гладкая, как пуля, голова блестит на свету.

– Попрошу минутку внимания, – говорит миссис Ирвин, постукивая по микрофону. – Пожалуйста, проголосуйте как можно скорее, мы готовы приступить к подсчёту голосов.

Мы с Рене складываем наши бумажки и идём к урне, у которой собралась очередь из желающих проголосовать.

– Я голосую за «Украденное искусство», – громко говорит мистер Руперт. – Почтовый ящик моей жены – самое прекрасное произведение в этом зале.

– Ммм, – миссис Кляйн поднимает взгляд на гранату в вагоне, шевеля губами в духе «Никак не могу определиться». У неё в руке листочек. По-прежнему незаполненный. – В Бёрлингтоне столько талантливых людей, – говорит она. – Мне нравятся граффити. Это оружие и боеприпасы такие… В общем, у меня от них мурашки бегут по коже.

Мистер Руперт начинает ворчать вникуда.

– Ей нравятся ружья, – шепчу я Рене.

– А ещё ей нравится парень, который бегает по округе в камуфляже, – шепчет она в ответ.

У миссис Кляйн есть своя индейка-компаньон или, скорее, солдат-компаньон, мистер Руперт. После того случая с машиной, которая врезалась в школу, она боялась оставаться одна на работе. Рядом с мистером Рупертом она чувствует себя в безопасности. Разве можно винить её за это?

Я же, напротив, не чувствую себя в безопасности рядом с ним. Больше того, я не хочу, чтобы он столкнулся с Бёрлингтонской четвёркой. Хорошо, что у полицейских есть револьвер из библиотеки. Я надеюсь, они хранят его как улику.

К урне для голосования подходит рыжеволосый мужчина с бейджем и забирает её.

– Молодой человек, задержитесь на секунду, пожалуйста! – говорит миссис Кляйн. Она склоняется над столом и заполняет листочек.