Научи меня верности - Алиса Рассл

Потом был фуршет и мастер-классы. Ульяна почерпнула для себя очень многое, в том числе она узнала о новой технике по окраске волос. Потапова побывала на шоу парикмахерского искусства, где огромный плотный бородатый дядька на скорость стриг девушек опасной бритвой, замысловато крутя ею в разные стороны. Движения выходили грубые, но в конце он демонстрировал ошарашенным зрителям десять стильно подстриженных девушек, причем у каждой из них были разные прически, так же как и типажи лица. Ульяна восхитилась, взяла визитку и обещала записаться на курсы в следующем году.

Изо дня в день Ульяна надеялась, что вот сейчас раздастся стук в номер и за порогом ее будет ждать Олег, улыбчивый и довольный. А когда закончится выставка, они останутся тут еще на недельку и пойдут гулять, изучать город и его достопримечательности. Ведь с таким плотным графиком у Ульяны совсем не было времени хоть куда-то сходить. Вечерами она просто валилась с ног от усталости и проваливалась в сон. Но это осталось лишь в мечтах, потому что за день до отъезда Олег позвонил и сказал, что дела на работе не отпускают, и максимум что он может — встретить ее на вокзале. Говорил он при этом так странно, будто был пьян или дико устал. Ульяна постаралась отгородиться от обидных эмоций и с достоинством закончить участие в выставке. Первое место она, конечно, не заняла — были на выставке профессионалы и покруче. Зато клиентов новых нашла, подружилась с классными людьми. И наконец, везет домой статуэтку — приз зрительских симпатий и грамоту за участие в конкурсе. А еще очень-очень много всяких флаеров, визиток и купонов на скидки в самых крутых магазинах профессиональной косметики.

Сколько дней длилась пьянка Олега, не мог вспомнить даже он сам. На работе он давно не появлялся, взяв неделю внеочередного отпуска, сообщения и звонки игнорировал. Ульяне только писал изредка и по делу. Ну не мог он сейчас слышать ее слащавый голосок и слова о том, как она там скучает… Не мог. После того, как Беловой все же удалось поселить в нем семя сомнений, Олег раскошелился на частного детектива. И тот собрал ему всю информацию в кратчайшие сроки. Правда и денег с Олега содрал дохрена, ну и шут с ними, с бумажками. Первый раз Олег напился для смелости, перед тем как открыть бумажный конверт. Затем трясущимися руками он надорвал упаковку и высыпал все содержимое на пол. Каждое фото сопровождалось комментарием на оборотной стороне. Много-много снимков, сделанных буквально за одну минуту. Вот его жена обнимается с другим, вот они идут в отель, вот в ресторане сидят минут сорок и поднимаются в номер. Он глянул на дату и время — на выставке. Сука. Он не поехал, так она трахаля своего позвала. Тут бумаги какие-то. Показания опрошенных свидетелей — работников гостиниц, где встречались, сколько длились встречи. Все! Фото почти нет, так как поздно спохватился, а то была бы у него этих доказательств целая коробка, судя по тому, как часто они виделись, пока он был в командировке, пока работал на ее долбаные таблетки! В душе Олег почему-то порадовался, что Ульяна пьет противозачаточные и не залетит от этого хмыря. Хотя какая ему, к черту, уже разница?

Звонила Ната, и он малодушно хотел отомстить Ульяне с ней, но передумал. Не такая уж он скотина, чтобы использовать для этого чувства другого человека. И Олег пил. Много. А потом он услышал, как заскрежетал ключ в замочной скважине, и хищно оскалился, глядя на открывающуюся дверь.

Ульяна аккуратно вставила ключ в замочную скважину, старалась вести себя тише, чтобы не разбудить Олега раньше времени (автобус сломался в пути, и она отправила ему смс, чтобы если что, не ждал ее, а ложился), но предательская дверь громко скрипнула, отворяясь. Мерзкий звук заставил женщину поморщиться. Она с трудом затащила два чемодана в прихожую, чертыхаясь себе под нос. Уля не видела мужа десять дней, пока была на выставке. А в последние сутки Олег вообще не брал трубку, чем невероятно ее напугал. Она звонила Вадику, но тот тоже умотал за город с друзьями и помочь сестре ничем не мог. Теперь к горькому привкусу предательства, с которым она живет уже несколько месяцев, добавилась еще и тревога за любимого, ну и страх, конечно же. Страх, что муж все узнал. Но теперь-то все было позади! Она порвала с Никитой. Хватит! Наигрались.

С каждым шагом тревога все нарастала. Уля оставила чемоданы в прихожей, скинула балетки с отекших ног, на мгновение блаженно зажмурилась, надев тапки, но все же аккуратно пошла вглубь квартиры. Дома было темно и тихо, только теплый свет ночника освещал небольшой пятачок возле кровати, на которой неподвижной горой сидел Олег. Ульяна сделала несколько шагов в его сторону и замерла. Никогда прежде она не видела мужа таким — небритым, всклокоченным, с лихорадочно блестящими глазами. Он сидел сгорбившись и смотрел на стопку каких-то картинок, лежащих на прикроватной ореховой тумбочке. Потапова могла поклясться, что если бы можно было, злосчастные картинки давно бы осыпались горсткой пепла. Уля подошла поближе, чтобы рассмотреть, что так сильно заинтересовало мужа, но то, с какой ненавистью он на нее посмотрел, заставило застыть ее на месте.

— Нагулялась? — спросил, брезгливо оглядывая ее с головы до ног.

Ульяна снова покосилась на картинки, от которых ее муж не мог оторвать ненавидящего взгляда. Олег тем временем взял их в руки — посмотрел Ульяне в глаза взглядом, полным отчаяния и боли. Так умирающий смотрит на врача, поставившего больному смертельный диагноз. С мольбой: ну, скажите, что это все ошибка и я буду жить! Но реальность — суровая штука, она не дает ложных надежд. Рубит на куски мечты о будущем и хохочет, сидя в уголке, любуясь плодами своих трудов.

«Он все знает! Все знает!» — пронеслось в сознании, и Ульяна обессиленно осела на пол, закрыв лицо ладонями, спрятавшись в кокон от этого прожигающего взгляда.

— Я всегда говорил тебе, — неожиданно громкий голос, прозвучавший в тишине комнаты, заставил Ульяну вздрогнуть и отнять руки от лица. — Ты такая красивая.

Олег взял в руки одну фотографию. Ульяна уже догадалась, что там изображено.

— Ты невероятно фотогенична, я всегда знал это, — голос звучал сдавленно и глухо, словно каждое слово приносило сильную боль

— Олег…

— Заткнись! — рявкнул он, ударив раскрытой ладонью по гладкой поверхности тумбочки.

От резкого звука женщина дернулась и снова спрятала лицо в ладонях.

— Какая же ты сука, Ульяна, какая сука! — простонал Олег, швыряя в нее стопку фотографий, которая, больно ударив ее по руке, рассыпалась вокруг. Точно так же, как и ее жизнь сейчас рассыпается на кусочки.

Он опустился рядом с женой на колени, протянул руку, желая дотронуться до любимого тела. Уля опустила руки и посмотрела в родные глаза, полные горечи и тоски. Олег аккуратно дотронулся до её щеки, прошелся подушечками пальцев по шее, заставляя сердце стучать в ускоренном темпе.

Никогда прежде Олег не бил женщин, а сейчас ему просто хотелось разорвать предательницу на части, задушить голыми руками и выбросить, словно ненужную, сломанную куклу. Он запустил руку ей в волосы, лаская, и резко, с силой сжал их на затылке. От внезапной боли женщина вскрикнула, и он тут же поймал этот звук жестким ртом. Олег рычал и кусал ее пухлые губы до крови, то больно сжимая хрупкие плечи, то нежно лаская, словно извиняясь за причиненную боль, целовал ласково и нежно. А потом, будто опомнившись, набрасывался вновь. Олег распластал ее прямо на ковре, навалившись всем весом, придавливая. Ульяна не сопротивлялась, позволяла ему делать с ней все, что вздумается. Лишь впивалась пальцами в его широкие плечи и скулила сквозь зубы от той очищающей душу боли. И глядя в обезумевшие глаза, она тихо плакала. Решил наказать ее? Пусть так. Она, лживая тварь, заслужила. Может, после ей удастся хоть немного унять пожирающее ее изнутри чувство, что родилось в ней тогда, когда предала самого близкого ей человека. А Олег тем временем лихорадочно сдирал с нее лишние тряпки, кусал и мял оголившиеся части тела, словно пытаясь стереть с нее следы того, о котором он догадывался уже очень давно. Но одно дело догадываться, а другое — видеть все своими глазами. Он знал, что делает ей больно и, словно безумец, старался оставить на ее теле как можно больше отметин, чтобы знала, кому принадлежит, чтобы не смела больше смотреть по сторонам! Хотел показать ей хоть толику своей разрывающей на части боли. Словно острые иглы разрастались в груди, причиняя страдания с каждым вздохом.