Полное каре - Чингиз Абдуллаев

Ниязи Кафаров поднялся и попросил у крупье разрешение выйтииз комнаты. Тот согласно кивнул. Кафаров вышел из зала. Омар Халид тоже поднялруку, чтобы согласно этикету предупредить крупье о том, что собирается выйти.Он должен был не предупреждать, а просить разрешения, но премьер-министр дажене посмотрел на крупье, поднимая руку. Он просто вышел из зала. Официант сновавнес заказанный чай и кофе. Некоторые предпочитали воду или соки. Дронгозаказал для себя черный чай, но официант ошибся и решил, что он заказал черныйкофе, и принес ему чашку с кофе, поставив ее на столик рядом. Это был высокийнескладный мужчина лет пятидесяти, очевидно, из арабских эмигрантов.

Когда он расставил все чашки и стаканы, Дронго подошел кнему.

– Вы перепутали, – сказал он ему по-английски, – я просил нечерный кофе, а черный чай.

Официант испуганно закивал головой. Он плохо понималанглийский, но самые элементарные слова успел выучить. Омар Халид вернулся вигровой зал. Игроки начали рассаживаться за столом. Крупье недовольнооглянулся. Не было только Кафарова. Дронго нетерпеливо посмотрел на дверь, закоторой скрылся официант.

– Вы не будете пить свой кофе? – услышал он голос за своейспиной и, обернувшись, увидел, что Лежен стоит у столика.

– Нет, спасибо, – вежливо ответил Дронго, – я вообще малопью кофе. Я больше люблю чай. Официант меня просто не понял. Я просил черныйчай, а не черный кофе.

– У нас подают прекрасный кофе, – улыбнулся Лежен, поднимаячашку.

В игровую комнату вошел Кафаров. Именно в этот моментвице-президент клуба сделал первые два глотка кофе. Внезапно он пошатнулся,растерянно посмотрел на окружающих. Затем качнулся еще сильнее, выпускаячашечку из рук. Она упала на пол вместе с блюдцем, разбилась, осколкиразметались по полу. Лежен еще раз пошатнулся и как-то боком начал оседать напол. Все вскочили, бросаясь к нему. Но было уже поздно. На его губах появиласьпена. Он был мертв.

Все ошеломленно молчали. Дронго приложил пальцы к шееЛежена, пытаясь нащупать пульс. Затем отрицательно покачал головой. Услышал заспиной сдавленный крик. Это Лидия попыталась, но не сдержала своих чувств.Алина побледнела, но не произнесла ни слова.

– Что с ним? – встревоженно спросил крупье. – Неужели онумер?

– Нет, – ответил Дронго, – у него глубокий обморок. Давайтене будем над ним толпиться. У него что-то вроде приступа эпилепсии. Лучшеположить его на диван.

– Что вы несете? – гневно спросил Омар Халид. – Я был натрех войнах и умею отличать живого человека от мертвого. Этот человек умер,посмотрите на эту пену. Он умер несколько секунд назад, и я думаю, что егоотравили.

На этот раз все смотрели на Дронго с таким ужасом, как будтоименно он отравил несчастного вице-президента.

– Прошу всех оставаться на своих местах, – крупье поднялсяиз своего кресла, тяжело прошел к дверям, – никому отсюда не выходить и никомуне входить, – попросил он перед тем как выйти. Мсье Жирарду был опытнымчеловеком и немало повидал на своем веку. Но даже он был смущен внезапнойсмертью вице-президента клуба у него на глазах.

Все молча смотрели на мертвого.

– Закройте ему лицо, – попросила Алина.

Дронго оглянулся по сторонам. Взял салфетку, развернул ее,накрыл лицо умершего. Затем, немного подумав, повернул его лицом к спинкедивана.

– Что вы делаете? – шепотом спросила Лидия.

– Пытаюсь сделать все, чтобы не тревожить вас.

– Я хочу отсюда уйти, – гневно произнесла Лидия, – нисекунды больше здесь не останусь.

– Нет, – возразил Дронго, – мы не можем отсюда выйти. Кто-тоиз присутствующих отравил кофе, который выпил господин Лежен. Хочу сообщить,что убийца не собирался убивать вице-президента клуба. Официант перепутал закази принес кофе для меня, поставив его на столик. И все видели, что это былименно мой кофе. Но я не пью кофе. Когда я сказал об этом официанту, он решилпринести мне новую чашку. А мой кофе остался на столике, и его решил выпитьнесчастный мсье Лежен. Теперь вы знаете все, что здесь произошло. Кто-то из васпытался меня отравить. Не знаю, почему и чем именно я заслужил такую участь, ноубийца сидит в нашей комнате.

– Это совсем не обязательно, – сказал рассудительныйХерцберг, – кофе могли отравить на кухне, по дороге сюда, в него мог положитьяд тот самый официант.

– Не мог, – возразил Дронго, – на вашем столе находятся ещетри чашки кофе. И только одна, моя чашка, стоит на другом столике. Но всечетыре чашки внес официант на своем подносе. Я видел как он ставил кофе. Всечетыре чашки он поставил на наш столик. И трое мужчин подошли к нашему столу,чтобы забрать свои чашки. Никто в мире, в том числе и официант, не мог знать,кто и какую именно чашку кофе возьмет. Но все знали, что оставшаяся чашкапредназначена именно мне. Поэтому я убежден, что мой кофе отравили именно вэтой комнате.

Воцарилось молчание. Долгое и неприятное молчание.

– Вы хотите сказать, что среди нас есть убийца? – надменноусмехнулся Омар Халид. – Вы именно это хотите сказать?

– Во всяком случае, человек, который отравил кофе, находитсясреди нас, – твердо повторил Дронго.

– Я бы на вашем месте поостерегся делать подобные заявления,– сухо сказал Херцберг, – вы понимаете, какую ответственность на себя берете?Ведь вы фактически обвиняете нас в убийстве господина Лежена.

– Кто он такой? – гневно спросил Романишин. – И почему онприсутствует на нашей игре?

– Это я его пригласила, – вмешалась Алина.

– И очень напрасно, – по-русски сказал Романишин, – не нужнобыло сюда приглашать чужаков. Вот поэтому сейчас у нас в комнате лежит труп.

– Не нужно так говорить, – попросила Алина.

– Только так и нужно, – разозлился Романишин, – мы приехалисюда играть в карты, отдыхать, весело проводить время, а вместо этого у нас ужевторой труп. Вчера в отеле убили какого-то молдаванина, а сегодня у нас наглазах отравили вице-президента нашего клуба. Если так пойдет дальше, то завтракто-нибудь из нас пойдет душить князя Гримальди.

– Не нужно так говорить, – повторил слова Алины Тарджуманян,– нас могут услышать охранники.

– Пусть слышат. Мне уже ничего не страшно. У меня на глазахубивают человека, а я должен молчать. Кто мог положить ему яд в чашку? А может,это вы сами его туда положили? – спросил он, обращаясь к Дронго. – Ведь выединственный среди нас человек не из нашего круга.

– Да, господа, – согласился Дронго, – я действительно не извашего круга.