Демон. Противостояние - Маргарита Блинова

Мысль кажется мне до того веселой, что я не могу сдержать легкой улыбки на губах и тут же чувствую на себе взгляд мистера Дамира, и настроение резко меняется.

Сегодня он в светло-сером костюме и зеленой рубашке. Возможно, из-за ее цвета, а может, из-за специфичного освещения зала, но почему-то всегда, когда я встречалась с ним взглядом, глаза лаэрда кажутся совершенно зелеными, без капли полюбившейся мне сини.

Почему он до сих пор не закрыл метку? Может, стоит самой попросить его об этом?

Нет, мне страшно с ним говорить, страшно, потому что в любой момент он может произнести роковое для меня: «Вы уволены».

– Еще вопросы? – безразлично интересуется босс, оглядывая просторный зал.

Пресс-конференция длится уже довольно долго, но журналюги все с тем же задором, что и вначале, продолжают настойчиво таранить неприступного мистера Дамира скользкими вопросами.

– У меня есть вопрос!

Со своего места встает молодая женщина. Брюнетка. Красивая. Сексуальная. Короче, в лучших традициях…

Я невольно бросаю в сторону шефа быстрый взгляд, сталкиваюсь с непроницаемым взглядом мистера Дамира и смущенно опускаю голову.

– У меня немного отстраненный вопрос, мистер Дамир, – облизнув пухлые губы, призывно смотрит на лаэрда потенциальная претендентка на почетное звание «Очередная». – Насчет вашей личной жизни, – произносит она с таким чувственным видом, словно танцует стриптиз.

Внутри шевелится неприязнь и что-то похожее на раздражение, но тем не менее я мысленно выдыхаю – если пошли вопросы про постельные похождения лаэрда, значит, пресс-конференция движется к логическому завершению.

– Мистер Дамир, – откинув темные пряди за спину, говорит журналистка. – Вам тридцать, вы великолепно выглядите, богаты, умны, – перечисляет она таким тоном, словно на выбор предлагает позы из известного трактата о любви. – Но… – небольшая пауза, – рядом с вами нет ни одной постоянной спутницы, – в ее голосе слышится завуалированный подтекст. – Скажите, мистер Дамир, вы вообще планируете в будущем обзаводиться семьей?

Шеф едва заметно улыбается и снисходительно смотрит на женщину из-под пушистых ресниц.

– А зачем мне семья? – искренне удивляется он. – У меня и так все есть.

Я ловлю на себе жадные взгляды, как-то автоматически прячу руку с печатью-обманкой за спину и ошарашенно смотрю на босса.

Ответ и искренность лаэрда поражают не только журналистку, но и меня.

Как мистер Дамир может говорить такое всерьез. Он же совершенно один. Кроме меня, Сабира и Шарлиз, рядом с занятым лаэрдом никого нет.

Очередные не в счет – они приходят и уходят, не оставляя следа в сердце босса.

Так неужели он действительно считает, что отсутствие важных, близких, родных людей рядом делает его жизнь нормальной?

Не знаю, как доктор Форлок, а я мысленно неодобрительно качаю головой.

– Простите, мистер Дамир, – в отличие от меня журналистка может задавать неудобные вопросы вслух. – Означает ли ваш ответ, что вы не верите в любовь? И второй вопрос – для чего в таком случае вы строите свою империю, если не хотите передать ее своим детям?

– Ошибочно жить непонятным будущим, – усмехается лаэрд. – Почему я обязательно должен кому-то что-то передать? Почему должен обзавестись семьей, если это все только навязанные обществом условности. И да, я уверен: любовь – это сказка для глупых романтиков, не желающих воспринимать реальный мир. Точнее любовь, – необычайно язвительно произносит он это слово, – придумали женщины.

Я растерянно смотрю на босса. Он же говорит все это не всерьез. Как можно сознательно отказываться от детей? Как можно отказываться от чувств ради контроля?

Лаэрд резко поворачивает голову и встречается со мной взглядом. На его губах с крохотным белым шрамиком саркастическая улыбка, подтверждающая, что при сильном желании все очень даже можно.

Из глубин души поднимается волна жалости к бизнесмену-эгоисту, и в эту же секунду лаэрд едва заметно вздрагивает, словно от пощечины, а затем резко встает.

– Пресс-конференция окончена, – цедит он сквозь плотно сжатые зубы, разворачивается и выходит через вторую дверь.

Я качаю головой, ругаю себя за неуместную жалость и напоминаю, что лезть в чужую жизнь, тем более жизнь своего босса, опасно для здоровья и карьеры.

Распрощавшись с журналистами, я возвращаюсь в наш с Сабиром кабинет и сажусь за работу.

Напарник названивает почти каждые полчаса, жалуется и просит совета. Мне искренне жаль парня, попавшего под неожиданную раздачу.

Только сейчас я запоздало понимаю, чем был продиктован отказ лаэрда отпустить меня. Теперь по легенде об абсолютной защите, предоставленной мне лаэрдом, он отвечает за мою жизнь и обеспечивает безопасность. Со стороны мой отлет выглядел бы странно.

Я стараюсь помочь по мере своих сил и возможностей, но все равно контакт Сабира с «Юнит-Тор» не улучшается.

После обеда приходит курьер с картонной коробкой. Я с опаской принимаю посылку. Опасливо смотрю на нее так, словно опасаюсь, что из нее вылезет Рик, но замечаю имя обратного адресата и не могу сдержать улыбки.

– Хорошего дня, – желает на прощание курьер, прежде чем покинуть кабинет.

В предвкушении чего-то необычного, я торопливо хватаю ножницы и вскрываю упаковку. Внутри лежит сложенный листочек в клетку.

Отложив записку в сторону, я с восторгом начинаю ворошить небольшие полупрозрачные пакетики.

В первом оказывается ярко-красная табличка с белыми буквами – «Осторожно злой и неуравновешенный!», в следующем – собачий намордник и строгий металлический ошейник. Далее прилагается внушительный мешок с полным набором кандалов, как носят заключенные в европейских тюрьмах.

Но больше всего меня смешит большая кость и кошачья когтеточка.

А что?! Между прочим, для демона в самый раз!

Еще раз оглядев разложенный подарок, я представляю, как вытянется лицо Рика, когда он это все получит.

Вжиу! – тут же оживает телефон, старательно вибрируя черным корпусом.

– Аврора Бенар, – с улыбкой откликаюсь я.

– У вас все в порядке? – настороженно уточняет босс.

– Да, все прекрасно, – беру в руки намордник и задумчиво рассматриваю. – Просто получила приятную посылку от психолога, – неожиданно откровенничаю я и тут же спохватываюсь: – Вы что-то хотели, мистер Дамир?