Дурная кровь - Эуджен Овидиу Чировици

– Понятно. А что насчет ваших родителей?

– Что насчет родителей? Они умерли.

– Когда и как?

– Когда и как умерли? Ну, мать умерла, когда мне было восемь. Я плохо ее помню. Старик умер от сердечного приступа десять лет назад, в восемьдесят восьмом, в августе. Это все, что мне известно. На похоронах я не был. Честно скажу, мы не были близки. Он пил по-черному и, когда я был мелким, избивал меня до полусмерти. А почему вы спрашиваете?

Мне хотелось курить, но после нескольких неудавшихся попыток упросить его принести мне сигареты я сдался. В клинике курить запрещено, и никто, ни при каких обстоятельствах не мог нарушить этот запрет. Наверняка были охранники, которые проносили в клинику разные запрещенные вещи и приторговывали, но на моем счету в тюремном магазине не было ни цента.

– Поделитесь… Как их звали?

– Вы меня удивляете. Джон и Нэнси Бертранд.

– И других родственников у вас нет?

– Может, и есть. А в чем подвох, док?

– О них вы тоже никогда не упоминали. А теперь, если вы не против, я бы хотел задать пару вопросов о той женщине. О Маргарет Лукас.

– Это вымышленное имя. Я бы предпочел, чтобы вы называли ее Симоной Дюшан. Если не возражаете.

– Вы рассказывали, что познакомились с ней в пятницу, когда она пришла в квартиру на Джексон-Хайтс. Она тогда хотела встретиться с тем умершим мужчиной, Абрахамом Хэйлом. Вы описали ее следующим образом: элегантная, стильная женщина, с завораживающим французским акцентом и светскими манерами. Однако, когда вы встретились во второй раз в Вудхэйвен, она, похоже, произвела на вас, прямо скажем, обратное впечатление. Вы описали ее как проститутку средних лет. Более того, судя по вашим словам, ее французский акцент практически исчез, как и светские манеры.

– Ну, она в тот вечер плохо себя чувствовала, и, возможно…

– Нет, Джек, похоже на то, что вы описывали совершенно другого человека.

– Я просто рассказал о том, что видел и что чувствовал в тот момент. Что вы от меня хотите?

– Джек, Маргарет Лукас – ее настоящее имя. Ей был сорок один год, она выросла в округе Роуан, штат Кентукки. В восьмидесятых была актрисой в Нью-Йорке, снималась в эпизодах. Вы познакомились с ней за год до случившегося.

Я вначале не понял, к чему он клонит. Это какой-то тест? Мне порой казалось, что Лукас копается в моих мозгах чисто из спортивного интереса.

– Нет, док. Повторю – я познакомился с ней в ту пятницу. Я ни разу вас не обманул. Мне терять нечего. С чего мне вас обманывать?

В кабинет вошла медсестра и передала Лукасу папку. Высокая, сухопарая. Взглянула на меня голубыми, почти прозрачными, как у хаски, глазами. Мне тогда еще стало интересно: в этой папке мое дело или что-то с ним связанное? Но доктор просто подписал бумагу из папки и вернул ее медсестре.

Медсестра ушла, и он продолжил:

– Джек, я не говорю, что вы мне лжете. Просто… Я хочу, чтобы мы воссоздали всю картину. Давайте поговорим о вашей встрече с мистером Флейшером… То, что вы мне рассказали о том вечере, не соответствует действительности.

– Он рассказал вам совершенно другую историю? Я не удивлен. Вы ему верите?

– Я хотел с ним встретиться, но он, насколько я знаю, на пару месяцев уехал в Мэн. Но я смог переговорить с Уолтером, его телохранителем, который был свидетелем той ситуации. Он повторил мне то, что рассказал полиции. В один прекрасный вечер вы, как черт из табакерки, выскочили перед его машиной. Кричали что-то о француженке по имени Симона. Требовали, чтобы мистер Флейшер оставил ее в покое. Потом, после того как он вышел из машины, кинулись на него с ножом. Если бы Уолтер тогда вас каким-то образом обездвижил и вызвал полицию, та женщина была бы сейчас жива. Но он этого не сделал, и вы убежали. Позже, в тот же вечер, вы отправились в Вудхэйвен, там у вас произошла ссора с миссис Лукас, и вы ее убили. Вы нанесли ей пять колотых ран ножом и смотрели, как она умирает. И кстати, мистер Флейшер вас опознал.

– Флейшер лжет и…

– Джек, я более не нуждаюсь в ваших показаниях. Я знаю, что и как произошло. Я лишь пытаюсь понять, почему это произошло и как вообще такое было возможно. Я – доктор, а не полицейский. Для меня вы не кровожадный убийца, а пациент.

– Спасибо. Я вам действительно благодарен, но…

– Вы не слышите меня, Джек! Давайте вернемся к началу, к тому моменту, когда вы рассказали мне о том, как было найдено тело Хэйла в Джексон-Хайтсе. Вас там не было, тогда откуда вам известна вся картина в подробностях? Откуда вы знаете о стаканах на кофейном столике? О том, что на одном из них были следы губной помады? То есть там перед его смертью была женщина? Вы понимаете, о чем я говорю? Вы не могли знать все эти подробности, если бы вас там не было.

– Естественно, в тот момент меня там не было. Но я был там пять дней спустя. Я, очевидно, ознакомился с полицейским отчетом, или кто-то мне обо всем рассказал, не помню сейчас. Почему это так важно?

– Я вам скажу почему, Джек. Потому что в той квартире полиция не находила мужчину, который наглотался таблеток. И в Службе государственного администратора наследств округа Куинс такое дело не расследовалось. И в больнице на Джамайка-стрит не было трупа с такой биркой на ноге. В то утро два копа пришли к вам в квартиру, потому что их вызвала ваша соседка. Она обратила внимание на то, что вы не могли справиться с управлением собственной машиной, то есть не могли припарковаться, чего раньше никогда не случалось. И вы не подходили к двери. Вы сказали полицейским, что подхватили простуду, потом вы припарковали-таки машину как надо, и они уехали.

У меня вдруг пересохло во рту. Я даже откашлялся, прежде чем заговорить. В эти несколько секунд передо мной возникла вся картина происшедшего.

Я разговаривал с управляющим о том, что надо бы покрасить квартиру, перед тем как я заселюсь. Управляющий – парень по имени Майк. Он простужен и постоянно сморкается в бумажные салфетки. И я вспомнил кое-что еще: ежедневный грохот мусоровоза ровно в восемь утра.

Я снова посмотрел в окно. Солнце было уже высоко, небо было расцвечено кроваво-красными полосами. Ночью прошел дождь, и во дворе еще блестели невысохшие лужи. Черная птица плавно спикировала к земле и взмыла обратно к небу.

– Так это все какая-то шарада? – спросил я.

– Нет, Джек, это не шарада. Это иллюзия.

– А как же Хэйл, Флейшер и Симона? Все эти люди и места, о которых я никогда раньше не слышал? Или дневники, о которых я вам рассказывал?

– Как вы объясните их исчезновение?

– Не уверен, но думаю, Симона уничтожила их после того, как я по глупости о них рассказал. Она, наверное, обыскала квартиру, пока меня не было дома, и нашла их. Я ведь их не прятал. Они просто лежали на кофейном столике.

– Послушайте, есть непреложные факты. Вы жили в той квартире с девяносто четвертого года. Заселились за четыре года до того, как начали работать в Службе государственного администратора наследств округа Куинс. До этого вы работали в ретейл-компании, а до того жили пять лет в Калифорнии. Это вся информация, которую смогла собрать полиция.