Тлеют угли костров отгоревших… - Анастасия Акулова

– Поражён вашей догадливостью, Великий князь, – с издевательским полупоклоном ответил Ярослав, – Возможно, ты прав и всё это того не стоит. Возможно я и… откажусь от жертв и мы забудем всю эту историю. Так? Но знай, это не потому, что я тебя испугался, а… ради памяти отца.

– Не сомневаюсь, – с немного презрительной ухмылкой сказал Александр, – Но учти – это я пока что верю тебе на слово. Если, не дай Бог, такое повторится ещё раз…

– Ты бы сначала новгородцев усмирил! – Раздражённо сказал Ярослав, уходя, – А потом рассуждай!

Успокоив вечно недовольных новгородцев, Александр снова направился в Орду, так как там произошла перемена – Батый умер и ханом стал его брат, Берки.

Была той поездке и другая причина – татарам захотелось обложить данью северную Русь так же, как Киев, Чернигов и т. д. Поэтому Александр, вместе с братом Андреем (который уже вернулся и жил в Суздале) поехал к новому хану на поклон.

И, хоть и встретил их Берки неплохо, от намерений своих, увы, не отказался…

Теперь вся Русь, уже окончательно и бесповоротно оказалась под тяжким бременем ненавистного ига.

Однако при всём при этом татары пытались ещё и духовно подчинить себе непокорных русских. Одним из наиболее лёгких способов для этого являлось всяческое поощрение церкви. Наверное, они отдавали ей ну очень приличные суммы, раз даже некоторая часть духовенства… молилась за них! За них, поработителей своего народа!!

Александру ничего не оставалось, кроме как молча принимать всё это, проглатывая унижение, гнев, боль, и помнить слова отца. Нужно просто подождать…

Так же хан потребовал, чтобы и Новгород платил дань. И с этим, увы, ничего нельзя сделать. Попытка сопротивления – напрасные жертвы, которые ничего не дадут, лишь добьют Русь.

И пришлось Невскому пытаться подчинить своевольных новгородцев, заставить их признать, что это необходимо.

Но люди упорно отказывались, считая, что уж лучше пусть вымрут все русские, чем окажутся под чьей-то властью. Они наотрез отказались платить дань. И даже Василий, родной сын Александра, поддавшись чужому влиянию, посчитал отца предателем, который везёт на Русь оковы рабства, который стал трусом.

Ослеплённые своей иллюзорной независимостью, новгородцы походили на стадо глупых баранов. Разве сложно было понять, что всё это Александр делает для них, для них ездит на поклон в Орду, для них унижается, забыв честь свою княжескую?!

– Папа! Почему ты такой грустный? – Тоненьким детским голоском поинтересовалась полуторагодовалая Катя, дочь князя, явно норовя запрыгнуть ему на колени.

Улыбнувшись, Александр нежно поцеловал белокурую головку девочки.

Рядом с ней стояли её братья, восьмилетний Дмитрий и трёхлетний Андрей, как всегда с любопытными, немного чумазыми забавными личиками.

– Сколько раз говорила, не отрывайте отца от дел! – Строго отчитала детей княгиня, неслышно войдя в комнату.

– Они мне ничуть не мешают, – ответил князь, усадив к себе на колени Катю и Андрея.

– Они – возможно, но… со старшим-то что делать? – С тревогой возразила Александра, присев на ближайшую табуретку, – Совсем от рук отбился… надо же, такое вытворяет, и…

– Хватит, – помрачнев, оборвал её муж, – ты знаешь, мне неприятна сейчас эта тема.

– А что с братиком? – Спросил Андрей округлив глазки.

– Я хочу знать, как ты собираешься наказать его за проступок, – поджав губы, добавила княгиня.

– Уже, – пожав плечами, ответил князь, немного поигравшись с детьми, – Им пора спать.

Княгиня покачала головой. Ну вот, опять он уходит от ответа…

– И?

Вздохнув, князь осторожно опустил детей на пол и, посмотрев в глаза жене, сказал:

– А какого ответа ты ждёшь от меня? Что я его изгнал из Руси, запер в темницу? Нет, конечно. Он всё же мой сын, хотя и предал меня… Я лишь приказал ему остаться в Суздале, первое время – под стражей, чтоб ещё чего не учинил. Советников, надоумивших его на такое, примерно наказал. Ответ исчерпывающий? Я не хочу думать об этом, Александра. Особенно сейчас, когда это ещё свежая рана.

Немного помолчав, княгиня кивнула. Другой на месте Александра мог бы поступить и менее милосердно. Василий сам виноват, хотя и не может этого признать её материнское сердце.

Как и ожидалось, хан тут же послал в Новгород своих сборщиков дани, которые бесчинствовали так, что даже новгородцы согласились платить дань с условием передавать серебро-золото самим.

Отечество наше рабствовало от Днестра до Ильменя…

* * *

Господство монголов открыло путь к нам всяких разных купцов, например, хазарских, которые умели как торговать, так и грабить народ.

Их вопиющие мошеннические проделки довольно долгое время оставались якобы незамеченными – русские терпели во имя хрупкого мира.

Однако любому терпению есть предел. Когда нахальство и грабёж со стороны хазаров уже перешли все границы, русские не выдержали.

Тут и там вспыхивали мощные восстания против такого произвола. Доведённые до крайности люди, как огненная лавина, сметали всех неугодных.

И, вроде бы, справедливо, вот только хазары находились под покровительством татар, потому всё произошедшее могло и для них стать небольшим оскорблением. А правительство не могло или не хотело удержать народ…

И то, и другое, могло стать причиной озлобления хана на Александра. Возможно, поэтому всё получилось так, как получилось…

…Повозка, в которой везли князя, медленно, мерно тряслась, этим самым усугубляя и без того сильную боль. Его то бросало в жар, то одолевал сильный озноб. По болезненно-бледному лицу ручьями лился пот, не переставая. Внутри всё горело, будто он проглотил горячие угли.

Александр ехал в Орду с добром, просто извиниться за вспыльчивость своего народа. Хан встретил его приветливо, согласился на изгнание тех жуликов-купцов из земель русских и на некоторые весьма приятные для Руси уступки. Однако продержал Невского в Орде всю зиму и лето. В какой момент князь выпил подсыпанный ему яд, Александр не знал. Просто чувствовал, что та болезнь, внезапно накатившая на него в дороге – вовсе не случайность. Видя его всё ухудшающееся состояние, отряд умолял его остановиться и подлечиться где-нибудь. Однако князь упрямо шёл вперёд, прекрасно зная, что если хан дал ему медленно действующий яд, то навряд ли что-то сможет помочь.

Поборов новый ужасающий приступ боли, которая, казалось, пронзает каждую клеточку тела, Александр неотрывно смотрел на небо.

Наверное, такова Воля Бога – время его земной жизни истекает. Казалось бы только вчера была юность, любовь, победы, слава… но они ушли, убежали куда-то в небытие, оставляя после себя лишь сладкий привкус когда-то прожитого счастья.