Обмани меня дважды - Мередит Дьюран

Эти стекла были теплыми, когда умерла Маргарет. Он ходил вдоль них несколько месяцев после ее кончины. Ночами они казались ему невидящими глазами, лишенными зрения уличной темнотой. В этой тьме мог прятаться кто угодно, наблюдая за ним.

И что же увидел бы этот подглядывающий, кроме глупца, чье счастье было построено на неведении? Все его достижения были неожиданностями, случайными совпадениями. Его победы были неслучайными – их тщательно планировала его жена.

Как же умно она действовала против него! Это ей следовало быть политиком. Он часто говорил ей об этом, чтобы получить в награду ее совет. Теперь он знал, что, собственно, так оно и было, судя по тому, как она научилась предавать.

Спустя некоторое время он начал избегать окон. Мир Марвика сжался до его личных покоев, потому что там не надо было беспокоиться о том, какое лицо он покажет остальному миру. То, которое он носил до ее смерти, было лживым. То, которое он обнаружил позднее, был невыносимым, гротескным, слишком напоминающим лицо отца, подходящее лишь для того, чтобы прятать его.

Глубоко вздохнув, герцог заставил себя идти вперед. Под руку ему попались перила – устойчивая опора из красного дерева, которая вела его вниз по лестнице. Должно быть третье лицо, которое ему следует примерить. Он не может вернуться к лживому, которое носил когда-то.

Наконец герцог спустился в вестибюль. Не глядя на двустворчатые двери, выходящие на улицу, он повернулся к арочному проему, который вел в восточное крыло дома. Но эти двери досаждали ему, вызывали у него зуд между ключиц, служа то ли предупреждением, то ли искушением, то ли вызывая ассоциацию с топором, который вот-вот упадет на него.

Марвик прошел официальный салон, в котором так часто устраивались приемы. Там он приветствовал гостей, вел в углах переговоры и чувствовал себя чертовски важным. Таким добродетельным и целеустремленным.

Этот дом следует сжечь. Что он из себя представляет, кроме того, что является свидетельством обмана? Дом таит в себе целую историю о том, сколько интереса ко всему проявлял Аластер, как умно строил планы, как глубоко верил в дело, более благородное и значительное, чем он сам.

Как хорошо, что в доме пахнет, как на похоронах.

Вот перед ним показалась дверь кабинета. Герцог ухватился за дверную ручку, как за якорь, и, лишь войдя в кабинет и захлопнув дверь перед лицом Джонза, смог вздохнуть.

Экономка не заметила его. Напевая что-то, она стояла на верхней ступеньке небольшой лестницы и просматривала полки со старыми записями, касающимися управления имением.

Аластера вполне устраивало, что она не услышала, как он вошел. Прислонившись к двери, он ждал, пока его пульс успокоится.

Миссис Джонсон. Очки, строгий пучок, серо-коричневая шерстяная юбка, простая белая блузка – все это принадлежало гувернантке, школьной учительнице, тетушке-старой деве. Но ее молодость, самообладание, ярко-рыжие волосы и ищущие руки – нет.

Что она напевает? Не простенькую мелодию из мюзикла. Неужели это… Бетховен?! С каких это пор служанки, бывшие горничные ходят на симфонические концерты?

– L’ho trovato![4]– воскликнула она торжествующе и вытащила с полки книгу.

Его экономка говорит по-итальянски.

Сунув книгу под мышку, она приподняла юбки, чтобы было удобнее спускаться. У его экономки, говорящей по-итальянски, очень красивые лодыжки. Аккуратный ботиночек нащупал ступеньку пониже. Герцог успел заметить, что чулки на ней кружевные.

Должно быть, леди Риптон очень хорошо платила своей горничной.

Интересно, зачем экономка просматривала хозяйственные записи?

Внезапно Марвика охватило подозрение. Для прислуги она говорит слишком правильно. И ведет она себя совсем не как служанка. Носит кружевные чулки. Говорит сама с собой по-итальянски. И она очень-очень молода.

Ну и что из этого? Он считает ее шпионкой? На кого же она работает? Герцог стиснул зубы. Доктора – те, которых он изволил принять, прежде чем прогнать остальных, – предупреждали его, что паранойя – это признак расстройства мозга.

Марвик откашлялся. Вздрогнув, экономка вскрикнула и, повернувшись, оторопело уставилась на него.

– Ваша светлость! Здесь?

Итак, даже она считала, что он не способен спуститься вниз. Аластер не мог понять, почему это его так раздражает. Кто она такая? Простая служанка! Он почувствовал, как его губы растягиваются в опасной улыбке.

– Здесь, – сказал Марвик. – Да. Это вас чем-то не устраивает? – К чему ей его записи, если она просматривает его корреспонденцию?

Очки экономки сползли вниз по носу. Да одни ее глаза должны вызывать подозрения. Аластеру все равно, насколько плохо она видит. Такие глаза – это оружие, а она не показалась ему женщиной, которая не воспользуется им.

Нет. Даже ему такие мысли кажутся смешными.

– Что вы делаете с моими записями? – спросил он.

– Я… по-подумала… – Похоже, она все еще была поражена. – Ваш управляющий из Эбистона. Он задал вам вопрос об урожае, выросшем из семян, которые используют в другом поместье. Я подумала, что могу сделать кое-какие заметки, которые помогут вам написать ответ.

Такой поступок бессмыслен как для горничной, так и для экономки.

– Я прочел рекомендации, которые написала вам леди Риптон, – промолвил герцог. – Весьма занимательное чтиво. Она относится к вам с большим уважением.

На ее лице промелькнула тень беспокойства?

– Ее светлость слишком добра.

– Я тоже так подумал.

Она вцепилась руками в лестницу и ничего не ответила.

Когда это его экономке не хватало слов? Возможно, ему не следует доверять своей интуиции. Но это не значит, что он должен ее игнорировать.

– Поэтому у меня возник вопрос, – сказал он. – Почему вы ушли от нее?

– О, я… – Поставив ногу на следующую ступеньку, она неловко прыгнула вниз. Книга с записями выскользнула у нее из-под руки и упала на ковер.

Экономка нарочно уронила ее.

Нет, не нарочно. «Вы не должны потакать собственным фантазиям, – распекал его доктор Хаусман. – Ваш разум расстроен от горя, вы не можете ему доверять».

Его брат выразился прямее и грубее: «Ты сошел с ума».

Но его экономка говорит по-итальянски – это не фантазия. Она напевает Бетховена и оставила хорошую работу ради того, чтобы мыть и подметать его полы.

А сейчас она слишком быстро спрыгнула с лестницы. «L’ho trovato», – сказала она. «Я нашла». Так что именно она искала? Герцог не сводил с нее глаз. Он собирался забрать у нее книгу, прежде чем она успеет просмотреть ее.

Оливия взглянула на него через плечо и, увидев, что он приближается к ней, оступилась. С криком она упала с лестницы.