В тумане тысячелетия - Александр Красницкий

Любуша побледнела. Она ждала всякого удара судьбы, только не такого. Смутно она сообразила, что тут без вмешательства Вадима не обошлось.

— За кого же, батюшка? — едва нашла она в себе сил задать вопрос, хотя уже предвидела ответ.

— Да видишь ли, дочка... — замялся отец. — Гадал жрец Велемир, и вышло у него, что должна ты по велению божества стать женой сына нашего старейшины.

— Вадима? — вскрикнула девушка.

— Да, его! — кивнул Простен. — Такова воля Перуна.

— Батюшка, пожалей меня, пощади, не губи ты мою жизнь! Не буду, не буду я женой постылого...

— Нет, Любуша! Как я сказал, так и будет. Поверь, не зла — а добра тебе желаю...

Громкие рыдания дочери стали ему ответом.

— Ну не плачь же! Подумай только! Ведь это счастье твоё. Чем Вадим не жених тебе? И молод он, и пригож собой, и богат, всех богаче. Чего же ещё!

— Не люб он мне, вот что! — сквозь слёзы ответила девушка.

— Ну, это ничего! Сейчас не люб, потом полюбится. А нам, дочка, пора к свадьбе готовиться...

Долго-долго после этого разговора плакала Любуша, но слёзы горю её нисколько не помогли.

А несколько дней спустя сам Володислав явился в скромную хижину отца Любуши.

Тихо беседовали они между собой, потом девушку позвали, и тут Любуша узнала, что судьба её решена.

— Кланяйся, благодари, Любуша! Делает тебе старейшина Володислав великую честь — просит тебя стать женой его сына Вадима, — объявил отец.

Любуша в ответ лишь залилась слезами.

— Это она от радости, княже, — пояснил Простен, хотя сам отлично понимал причину горьких слёз дочери.

— Ну, рад, очень рад! — милостиво произнёс Володислав. — Ты в моей семье, Любуша, всем будешь довольна... дочерей у меня нет, да и сын только один... Перестань плакать, успокойся. Я к тебе Вадима пошлю... Пойдём ко мне, Простен, поговорить надо...

Старики удалились.

Не прошло и нескольких минут после их ухода, как возле плачущей Любуши очутился Вадим.

— Любуша, милая, — говорил он, приближаясь к девушке. — Видишь! Сам Перун своей волей нас соединяет! Мы суждены друг другу... Перестань плакать. Забудь его... Я тебя горячо-горячо любить буду...

Любуша вытерла слёзы.

— Да, княжич, — тихо кивнула она. — Против судьбы не пойдёшь... Ты одолел меня — слабую, беззащитную... Что делать! Женой твоей поневоле я буду, но любить тебя... не полюблю никогда!

— Полюбишь, Любуша. Я тебя заставлю полюбить... Ну, улыбнись же, радость моя.

Однако Любуша не улыбнулась. Слишком велика была её скорбь. Напрасно молил Вадим у неё хоть одно ласковое слово, хоть один добрый взгляд...

Потянулись дни — бесконечно долгие для влюблённого Вадима и быстрые, как мгновения, для Любуши, скорбящей по своему милому; девушка всё-таки никак не могла смириться со своей участью.

Но вот и день свадьбы настал.

Задолго до него стали собираться в селение гости. В хоромах Володислава всё уже приготовлено было к приёму молодой невестки.

Вот наконец и брачный день наступил. Сам Велемир прибыл в род Володислава. Готовились обильные жертвы. И всё было готово к совершению обряда.

Толпы народа заняли обширный луг перед селением, где Велемир собирался совершить обряд. Радостный жених давно уже ждал прибытия своей невесты.

Вот и Любуша показалась, окружённая подругами...

Вдруг... как раз в это время в толпе, окружавшей жертвенник, произошло некое смятение. Разом заволновалась толпа, послышались крики:

— Остановитесь! Остановитесь!

Какой-то человек, совсем не в праздничной одежде, протолкался вперёд.

— Любуша, остановись! — воскликнул он. — Разве ты забыла свою клятву?

Все оглянулись на дерзкого.

Это был Святогор...

а, это был действительно Святогор...

Он был бледен, лицо его осунулось, под глазами виднелись тёмные круги, но всё-таки он был жив.

В этом никто не мог сомневаться!

Как же он спасся?..

Старый Рулав, оттащив тела обоих юношей от отмели, где их захлёстывали волны, сам спрятался в гущу кустарника. Любопытство подстегнуло старого норманна посмотреть тайком, что будет с юношами, когда они очнутся и увидят себя в роще Перынского холма.

К тому же Рулав был в некотором роде философ и в данном случае рассуждал так: «Вот не суждено погибнуть этим молодцам, и они не погибли. Ору днём же их спасения Один выбрал меня... Я оказал им немалую услугу, стало быть, со временем когда-нибудь и они мне окажут услугу. Почём знать, на что они мне могут пригодиться. Этот Вадим способен укрыть меня от жрецов, а со Святогором можно набрать дружину из его товарищей и вместе с ними уплыть к берегам родной Скандинавии.. Судьбы Одина неисповедимы. Может быть, он и послал мне сегодня такой случай, чтобы я воспользовался им».

Размышляя так, старик внимательно наблюдал за всем происходящим на берегу.

Он видел, как очнулся Святогор и с каким вниманием ухаживал он за Вадимом.

«Славный мальчик! — думал норманн. — В рядах наших дружин он был бы могучим и храбрым берсерком. А здесь его мало ценят».

Рулав заметил, как горевал Святогор, отчаиваясь в спасении своего товарища, и довольно отчётливо расслышал его смиренную просьбу к Единому Сыну неведомого ему Бога.

«Гм! Ведь и я про этого Бога не раз слыхал. Это Бог христиан, — рассуждал старик. — Что же? Он хороший, милостивый; только вот не понимаю совсем, как это Он завещает любить Своих врагов? Я знаю, что многие христиане так именно и поступают... Помню я одного. Забрёл он к нам в наши родные фиорды, долго и кротко говорил он нам, и хорошо так говорил, а мы, собравшись вокруг, слушали... И так хорошо говорил нам тогда этот христианин, что многие седые витязи прослезились, когда он начал рассказывать про мучения на кресте их Бога... После просил нас уверовать в Него. Только зачем нам это, когда у нас есть и Один, и Тор, и злобный Локки, и светлый Бальдр. С ними мы родились, с ними и умереть должны! Жаль только, что наш священник — не доглядели мы — убил этого христианина, а то бы мы ещё послушали его в часы отдыха...»

В таких размышлениях время летело незаметно. Рулав не покидал своего наблюдательного поста и скоро увидел, как очнулся Вадим.

Последовавший затем разговор и ссора заинтересовали его ещё более.

«Что теперь будет?» — подумал он.

Заметив, что Вадим кинулся с ножом на своего спасителя, Рулав позабыл даже о собственной безопасности и кинулся на помощь жертве старейшинского сына, но было уже поздно — нож Вадима поразил молодого варяга.