Кроваво-красная текила - Рик Риордан

— Присаживайся, — предложил Дэн.

Он успел причесаться, но не снял коричнево-малинового халата. В руке Дэн держал бокал, как мне показалось, с чистым апельсиновым соком. Я молча сел напротив и стал ждать.

С минуту он смотрел на меня.

— Ладно, — наконец, заговорил Дэн, — какого дьявола тебе нужно?

— Ты знаешь о Лилиан.

Либо он был хорошим актером, либо разозлился совершенно искренне. Дэн сжал кулаки, и костяшки его пальцев побелели.

— Мне известно, что появился ты, а на следующий день она исчезла.

— Когда ты в последний раз ее видел?

Дэн посмотрел на меня красными глазами, потом опустил взгляд на стол, провел ладонью по волосам, и светлая прядь вспорхнула, словно крыло канарейки.

— Проклятье, тебе прекрасно известно, когда это было, — пробормотал он. — И ты все еще оставался там, когда я уехал. Именно так я и сказал в полиции, впрочем, у них нет ни единой улики. На их месте я бы давно упрятал тебя за решетку, Наварр.

— Дэнни, на некоторые вещи мы смотрим одинаково.

Он издал звук, точно бык, которого слишком часто тыкают электрошокером в одно и то же место.

— Не называй меня так. У нас с тобой даже дерьма общего быть не может.

— У полиции нет никаких улик, тут я с тобой согласен. Я вернулся в Техас вовсе не для того, чтобы Лилиан исчезла. Полиция провалила расследование, Дэн. Подумай сам.

Однако мои слова не показались ему убедительными. По его лицу пронеслись тени от дождя, вины, раздражения и чего-то еще — я так и не понял, чего. Дэн перевел взгляд на более позднюю фотографию отца на своем столе, изображавшую Дэна-старшего, каким я его помнил в те времена, когда учился в старших классах: крупный вульгарно одетый мужчина, главный патрон футбольной команды, во всяком случае, юных болельщиц. Еще до того, как он стал классической жертвой болезней Альцгеймера и Паркинсона. Сейчас, как рассказала мне Лилиан, старший Шефф лежал где-то наверху, постепенно превращаясь в пустую оболочку под присмотром лучших и самых хорошеньких медсестер, которых можно купить за деньги.

— Было время, когда полиция с радостью выполняла любое его желание, — задумчиво проговорил Дэн, словно обращаясь к самому себе. — Ты помнишь, Келлин?

Стоявший у меня за спиной Келлин промолчал.

— А теперь… дерьмо, — продолжал Дэн. — Они сказали, чтобы я не слишком беспокоился. «Возможно, она уехала из города». Дерьмо.

— Твоя мать говорит, что Кембриджи не хотят огласки, рассчитывают сгладить острые углы, — сказал я после короткого раздумья.

Дэн фыркнул, словно я отлично пошутил.

— Сгладить острые углы, — эхом повторил он.

Я потянулся через стол и взял фотографию его отца. Серебряная рамка весила никак не меньше десяти фунтов и была едва ли не самым холодным предметом, к которому я когда-либо прикасался.

— Единственный ребенок?

— Если не считать пятнадцати кузенов.

— И все они умирают от желания унаследовать кусочек бизнеса, — предположил я. — Должно быть, тебе приходится нелегко.

— Ты в этом ничего не смыслишь.

Плечи у него опустились; гнев на лице сменился грустью.

Пришла пора сменить тактику.

— Что тебе вчера сказал Бо Карнау, Дэн?

Уж не знаю, какой реакции я ожидал, но только не такой, какая последовала. Никогда прежде я не видел, чтобы человек так быстро становился пунцово-красным. Дэн вскочил на ноги, и если бы его письменный стол был поуже, вцепился бы мне в горло.

— А это еще что за дерьмо?! — заорал он, наклонившись вперед.

Келлин подошел поближе, чтобы отслеживать ситуацию. Я решил, что пришло время встать — медленно и спокойно.

— Послушай, Дэн, я хочу найти Лилиан, и не более того. Ты готов мне помочь — отлично. Но, если собираешься сказать, что вчера около часа дня кто-то другой катал Бо Карнау в серебристом «БМВ», я не стану с тобой спорить, у меня нет на это времени. Возможно, у Лилиан уже нет времени.

Дэн уставился на меня, и я видел, как на его лице недоверие борется с яростью. С минуту мы все сохраняли неподвижность, слушая раскаты грома.

Потом Дэн сел на место почти так же быстро, как вскочил.

— Лилиан, — эхом повторил он. Краска исчезла с его лица, и он откинулся на спинку кресла. — Господи, мне нужно выпить.

Возможно, Иисус его не услышал, в отличие от Келлина, который забрал у Дэна апельсиновый сок и заменил его на стакан с бурбоном. Однако вместо того, чтобы выпить, Дэн прижал стакан к щеке, точно подушку, и закрыл глаза.

— Бо позвонил мне, — наконец, заговорил он. — Он хотел немного денег, сказал, что Лилиан осложнила ему жизнь своим уходом, и попросил на некоторое время несколько тысяч долларов.

— Почему он обратился к тебе? — спросил я.

Мне пришлось подождать ответа. Дэн поднес бурбон к губам.

— Отношения между нами были не слишком гладкими — я имею в виду меня и Лилиан, — сказал он в бокал. — Иногда Бо помогал мне уладить некоторые проблемы. Передавал цветы, рассказывал о ее планах, ну и все такое.

— Безумный сентиментальный болван, — сказал я.

Дэн посмотрел на меня и нахмурился.

— Бо нормальный парень. Он много лет был другом Лилиан. Он никогда… никогда не сделал бы Лилиан ничего плохого.

Я не знаю, кого он пытался убедить, себя или меня. Судя по тону, его постигла неудача в обоих случаях.

— И вчера ты согласился встретиться с Бо, — сказал я.

Дэн посмотрел на меня, но ничего не ответил. Дождь начал стихать, однако молнии продолжали сверкать, и я насчитал десяток, прежде чем грянул гром.

Дэн нахмурился, допил бурбон и с удивлением посмотрел на меня, словно я только сейчас перед ним появился. У меня возникло ощущение, будто он задал самому себе безмолвный вопрос. Потом он кивнул и вытащил из ящика письменного стола квадратную бухгалтерскую книгу в кожаном переплете.

— Сколько? — спросил он.

Я уставился на него, ничего не понимая.

— Я тебя нанимаю, придурок, — продолжал Дэн. — Лилиан говорила, что ты зарабатываешь на жизнь, занимаясь… такими делами. Я заплачу, чтобы ты ее нашел. Сколько?

Я почувствовал себя мерзко, он меня искушал. Однако я покачал головой.

— Нет.

— Не будь идиотом, — заявил Дэн. — Сколько?

Я посмотрел на Келлина. Его лицо по выразительности напоминало гипсокартон.

— Послушай, Дэн, — сказал я. — Я ценю твое предложение и обещаю, что найду Лилиан. Однако я не возьму твои деньги.

И я повернулся, собираясь уйти, чтобы не поддаться искушению и не принять его предложение.