Веяние тихого ветра - Франсин Риверс

— Но ты ведь всегда сидишь с ним.

— Не сегодня.

— Почему? — Юлия испытывала растущее чувство негодования, решив, что этот юный аристократ счел унизительным сидеть вместе с сыном какого–то ефесского торговца. — Мы должны сидеть в той же ложе. Ведь все это проводится на деньги отца, и я не думаю, что в интересах Антигона исключить нас.

— Да успокойся ты. С его стороны никакого неуважения к нам нет. Я сам уступил им места, — сказал Марк. У него не было ни малейшего желания втягивать свою сестру в общество его похотливого друга или его безнравственной возлюбленной. Он хотел, чтобы Юлия радовалась сама по себе, а не погрязла в разврате после первого же жаркого представления на арене. Антигон как–то уже заметил, что Юлия растет и превращается в прекрасную девушку, и для Марка одно это было серьезным предупреждением. Юлия была очень впечатлительна, поэтому запросто могла стать добычей ловких интриг Антигона. Марк хотел сделать все возможное, чтобы обезопасить Юлию. Уж он постарается сделать так, чтобы Юлия оставалась нетронутой, пока не выйдет замуж за того, на ком остановится выбор отца, а там пусть она делает все, что хочет.

Тут Марк внезапно нахмурился. А ведь отец уже сделал свой выбор, хотя Юлии никто не должен ничего говорить до тех пор, пока не будут закончены все приготовления. Отец сказал об этом Марку всего час назад, непосредственно перед тем, как к ним вошла Юлия. «Насчет свадьбы твоей сестры уже все решено, — сказал он, — мы объявим о ней в течение месяца».

Марк сидел, как оглушенный. Если отец хотя бы заподозрит, что он взял Юлию на зрелища, все пропало. Он тогда настороженно посмотрел на отца, желая знать, почему тот заговорил с ним о помолвке.

— Я никогда не давал Юлии своевольничать, ни при каких обстоятельствах, — заверил Марк отца, — она моя сестра, и мне небезразлична ее честь.

— Да, я знаю это, Марк, но нам с тобой также известно, что Юлия немного взбалмошна. Ее очень легко сбить с толку. Ты должен защищать ее всеми силами.

— От жизни? — усмехнулся Марк.

— От глупых и бесцельных развлечений.

Марку не понравились эти слова отца, потому что он понял, что они адресованы и ему самому. Однако он не стал спорить.

— И кого ты выбрал ей в качестве жениха?

— Клавдия Флакка.

— Клавдия Флакка?! Самый худший выбор, который ты только мог сделать!

— Я делаю то, что считаю для твоей сестры благом. Ей нужна стабильность.

— Да она умрет с ним от скуки.

— Когда у нее будут дети, она остепенится.

— Перед всеми богами, отец, ответь, знаешь ли ты свою собственную дочь?

Лицо Децима стало жестким, а темные глаза сверкнули огнем.

— Когда речь идет о твоей сестре, ты почему–то становишься глупцом и слепцом. То, чего она хочет, и то, что есть для нее благо, — не одно и то же. Тебе бы давно пора это понять. — Марк отвернулся, понимая, что в гневе может наговорить такого, о чем потом сам пожалеет. — Марк, пока ты заботишься о Юлии, смотри, чтобы никто и никаким образом ее не скомпрометировал.

Марк знал, что Флакк был из практически безупречной семьи — отец это качество открыто презирал, но втайне ему завидовал. Флакк был не из бедной семьи, у него было определенное положение в обществе. Однако Марк подозревал, что истинная причина выбора отца заключалась в традиционных взглядах и высокой нравственности Флакка. Флакк уже был женат и, насколько Марк слышал, оставался верен своей жене до самого конца. Пять лет назад она умерла от родов, и с тех пор его имя ни разу не связывали с какой–либо женщиной. Одинокий мужчина мог быть либо холостяком, либо гомосексуалистом.

При всех достоинствах Флакка Марк все же не был уверен в том, что Юлия будет с ним счастлива. Флакк был гораздо старше Юлии, обладал интеллектуальным складом ума. Такой человек будет скучной компанией для девушки с темпераментом Юлии.

— Ты совершаешь большую ошибку, отец.

— А ты совершенно не беспокоишься о будущем своей сестры.

В этот момент к ним вошла Юлия, не дав тем самым Марку высказать свое мнение на этот счет. Кто знал Юлию лучше его? Она была такой же, как и он, так же не принимала ограничений той морали, которую во всей империи уже давно забыли.

По пути к арене он дал Юлии поводья и разрешил ей пустить коней в дикий галоп. Ей ведь едва исполнилось пятнадцать лет… Пусть же она насладится ветром свободы, дующим ей в лицо, пока отец не выдаст ее за Флакка и ее не запрут за высокими стенами Авентинского дворца, — мрачно подумал он. Та самая горячая кровь, которая бежала по его жилам, бежала и по жилам Юлии, и мысли о ее будущем теперь отзывались в нем болью. Лично ему хотелось дать сестре все самое интересное, что ей хотелось испытать, но честь семьи и его собственные амбиции этого ему не позволяли.

Марк прекрасно понимал то, что отец не высказал в своем предупреждении: держи сестру подальше от своих друзей, особенно от Антигона. Мог бы и не предупреждать. Марк и сам понимал, что ему нужно сделать все, чтобы защитить честь сестры и тем самым честь всей семьи, но при этом в его планы вовсе не входило осложнение отношений с Антигоном. Он знал своего друга, молодого аристократа, слишком хорошо и понимал, что Юлию нужно всеми силами оградить от его общества. Антигону не стоило бы большого труда соблазнить ее, а потом жениться на ней, чтобы обеспечить себе в будущем доступ к финансам семьи Валериана. Марк вовсе не был так глуп. Существенное финансовое обеспечение карьеры Антигона было необходимо постольку, поскольку оно открывало путь к вожделенным договорам на строительство, но при этом Марку совершенно не нужен был брак, который, в конечном счете, лег бы на него тяжелым материальным бременем.

Теперь, когда у него были строительные договора, он мог значительно расширить свои возможности. Через три или четыре года Антигон уже будет ему не нужен. Какое–то время Антигон был Марку интересен, он даже был в определенной степени умен, но теперь Марк видел, что в сенате Антигон долго не протянет. Он был расточителен, невоздержан в вине, за короткий срок мог потерять слишком много. Однажды он устроил очень бурную вечеринку, во время которой напился, наговорил много лишнего, да вдобавок соблазнил жену какого–то патриция, и все это кончилось приказом императора примерно наказать его. Поэтому Марк предпочитал до поры до времени держать с ним определенную дистанцию.

Восторженные крики Юлии снова заставили его оторваться от своих мыслей.

— О Марк, как тут здорово! Просто потрясающе! — Зрительские места заполнялись мужчинами, женщинами, детьми. Шум то нарастал, то затихал, подобно прибою. Марк не видел вокруг ничего интересного и лениво откинулся назад, решив молча пережить эту скуку. Юлия же сидела напряженно, широко раскрытыми глазами оглядывая все вокруг, стараясь запомнить все, что происходит на арене.

— Марк, на тебя какая–то женщина уставилась. — Его глаза в это время были прикрыты от солнечного света.