Сегодня, мама! - Сергей Лукьяненко

— Взаимно, — сказал я.

С низовий реки дул свежий ветерок, наполненный комарами изапахом гнилых крокодилов. Солнышко ласково жгло нам головы. Ергей с Уликомпринялись обмахиваться маленькими деревянными щитами. Потом, видимо решивподстраховаться, стали изредка обмахивать и нас. Солдаты, сидящие на веслах,завистливо на них поглядывали, но молчали. Доршан задумчиво глядел вдаль.Возможно, он мечтал, что после нашей поимки его сделают опорой правой туфлифараона при его схождении на сухую почву.

От скуки я задремал, хотя связанные руки и болели. А Стаспродолжал болтать со стражниками. Сквозь сон я слышал их разговор и узнал, чтоЕргей с Уликом были не просто воинами, а еще и придворными шутами. Фараонразгневался на них за какую-то слишком удачную остроту и повелел бытьстражниками до особого знака богов. Теперь они тихонько надеялись, что нашепоявление и есть то знамение, которое вернет им фараонову милость. Тем болеечто у фараона намечалась свадьба с новой женой и он должен быть в хорошемнастроении. Услышав это, я совсем загрустил. Слишком много надежд питали все всвязи с нашим появлением, чтобы так просто взять и отпустить.

Ближе к вечеру нас напоили забортной водой и покормилитолчеными стеблями папируса. Выглядели они аппетитно, но по вкусу напоминалижеваный картон. Зато вода была именно тем, чем она и выглядела: грязной речнойводой. Глядя на Доршана, который задумчиво грыз вяленый крокодилий хвост, яначал злиться. Ох и задаст же этим балбесам Шидла… если найдет нас, конечно.

Потом мы проплыли мимо пирамид. Так, ничего особенного.Пирамиды были маленькие и жалкие, даром что облицованные белым известняком. Мы,наверное, попали в очень древний и слаборазвитый Египет.

Но даже самые нудные поездки однажды кончаются. Мы подплылик городу — там было очень много маленьких, крытых папирусом хижин и десятка двабольших каменных зданий. Нас выгрузили и повели в самое большое и каменное.Идущие по улицам кривоногие крестьяне и криворукие ремесленники низко кланялисьстражникам и разевали рты, глядя на нас. Десятка два голых и грязных детейувязались следом, но Ергей метко запустил в них камнем.

— Египет времен упадка, — грустно сказал Стас.

— Наоборот, времен становления, — возразиля. — Они еще не успели ничего толком настроить. Лет через тыщу — настроят!

— И надорвутся, — предсказал Стас. Он был сегодняагрессивен.

Во дворце по крайней мере было тихо. Возле входа стояло сдесяток колесниц, которые тер грязным пучком травы однорукий солдат. Наверное,ветеран какого-то похода. Колесницы были довольно скромными и изряднопотрепанными. Только одна выглядела добротно и была украшена разноцветнымиперьями. Стас предположил, что это — колесница фараона. Он спросил у Ергея, нооказалось, что шикарная колесница принадлежит верховному богу Ра и кроме негоникто, даже фараон, в ней ездить не смеет. Впрочем, и Ра своим правом как-то незлоупотребляет.

Во дворце нас притащили в огромный зал, где сидело с десятокхорошо одетых (в разноцветных юбках) вельмож и стояли человек двадцать охраны.Тут нас и оставили ждать фараона, пока Доршан бегал докладывать об удивительныхпленниках.

Пока мы стояли и ждали, из приоткрытой двери осторожноскользнула в зал кошка. Противная до жути, настоящая древнеегипетская. Стасобрадовался и стал ее звать:

— Кис-кис…

Наверное, решил, что если священное животное к нам хорошоотнесется, то это произведет благотворное впечатление. Кошка навострила уши,подумала и робко пошла к нам. Но Улик схватил дротик и без лишних разговоровподдал им кошке под зад. Та мяукнула, обиженная в лучших чувствах, и убежала.

«Бедный, — подумал я об Улике. — Умом тронулся отрадости. Сейчас его сварят в кипящем масле».

Но придворные одобрительно захохотали. И я сообразил: этиегиптяне такие древние, что кошки у них еще не стали священными животными.

И тут раздался барабанный бой. Какой-то мужичок с окладистойбородкой выскочил на середину зала и сказал:

— Приветствуем дружными аплодисментами и падением напол появление земного воплощения Гора, владыки Нижнего, Верхнего и прочегоЕгипта, четырехкратного победителя в гонках на боевых колесницах, автора «Малоймолитвы владыке Земли» и трактата «Об укушении крокодилом и последующемисцелении» — великого фараона Неменхотепа IV!

Все попадали на пол, и я понял, почему во дворце было такчисто. Нас со Стасом тоже заставили улечься.

Прошла пара минут, и по звуку шагов мы догадались, чтопоявился фараон. Лежащие придворные начали громко аплодировать. Мы со Стасом несговариваясь присоединились к аплодисментам. В нашем положении особенноважничать не стоило…

Но вот овации отгремели, и нам позволили подняться. Мыглянули на пустой ранее трон… и обомлели. Важно рассевшись на нем, закинув ногуза ногу, нацепив на голову сразу две короны, на нас смотрел старый знакомый —фараон из музея! Только сейчас он был живым и, наверное, поэтому не казалсятаким злым.

С перепугу меня посетило вдохновение: я понял, что нашрейтинг слуг Осириса поднимет длинное и складное заклинание на неизвестномфараону языке.

— Пой! — сказал я Стасу.

— Что? — не понял он.

— Что угодно, но по-русски!

Стас очумело глянул на меня, но послушно набрал полную грудьвоздуха и запел шлягер сезона, песню «Осень» Шевчука:

Что такое осень? Это небо,

Плачущее небо под ногами…

Писклявый голосок Стаса, тянущий непривычный для египтянмотив, произвел действительно сильное впечатление. Фараон вдруг закашлялся,прижимая ко рту рукав, Ергей с Уликом закрыли глаза и стали легонько помахиватьв воздухе копьями, а Доршан выхватил короткий бронзовый меч и угрожающе поднялего в воздух. Не давая египтянам опомниться, я запел на их родном языке самыйумиротворяющий кусок из «Воскресения Осириса»:

Удовлетворен Атум, отец богов,

Удовлетворен Шу с Тефнут,

Удовлетворен Геб с Нут…

Удовлетворены все боги, находящиеся на небе,

Удовлетворены все боги, находящиеся в земле,

находящиеся в землях,

Удовлетворены все боги южные и северные,

Удовлетворены все боги западные и восточные,

Удовлетворены все боги номов,

Удовлетворены все боги городов…

— Хватит, — прервал меня фараон, — вседовольны. Верю. Пусть твой брат прекратит пищать. Лучше расскажите мне своюисторию.

Да, с суевериями у египтян тяжко… Зато фараон казалсямиролюбивым. Пока Стас прекращал петь (он это сразу делать не умеет, азатихает, как проигрыватель, выдернутый из розетки), фараон еще раз закашлялся.И когда он отнял рукав ото рта, я увидел темное пятно. Туберкулез, догадался я,чахотка.