Мишень - Кэтрин Коултер

– Я тоже не понимаю, однако непременно выясню, и тогда пусть поберегутся. Кто-то мне за это заплатит.

– Надеюсь.

Молли наклонилась и, подняв атлас с вырванными страницами и смятым переплетом, попыталась привести его в порядок. Вид при этом у нее был совершенно потерянный. Рамзи осторожно взял у нее книгу.

– Помогите мне собраться, и мы уедем. Я позвоню кое-куда из автомата.

Но у него не осталось ни одной целой вещи. Даже кожаная сумка, подарок родителей на Рождество, была располосована.

Из телефона-автомата на углу Рамзи позвонил в бюро обслуживания квартир, Диллону Савичу, Вирджинии Тролли, сотруднице полицейского департамента Сан-Франциско, и заказал авиабилеты. И остановился еще лишь однажды – у своего банка.

– Пора в аэропорт, – объявил он, улыбаясь Эмме, – на поиски приключений, мышка. Знаешь, теперь я так же богат, как твоя мама!

Он вытащил двадцатку и, заговорщически подмигнув, вручил ее девочке.

– Сохрани это для меня, Эмма. Спрячь в надежном месте.

Молли покачала головой, но ничего не сказала, наблюдая, как девочка бережно прячет банкнот под крышкой пианино.

– Мне что-то больше не хочется приключений, Рамзи, – грустно призналась Эмма.

– Может, нам удастся купить ей одежду в аэропорту, – озабоченно произнесла Молли.

– Вряд ли. По-моему, они, кроме футболок, ничего не продают. Да и времени у нас нет. Купим ей футболку и позаботимся о новом гардеробе в Чикаго.

Ни звука, ни шороха.., плавное скольжение пальца, осторожное, почти ласкающее поглаживание курка, и только потом шелест разрываемой бумаги. Грудь нарисованного мужчины взорвалась, острые края взметнулись над огромной дырой. Запахло гарью.

Гюнтер удовлетворенно кивнул и отвернулся.

– Неплохо, – пробормотал он.

– Что значит неплохо? – осведомилась она, подходя к мишени. – По-моему, идеально.

Насмешливо подняв брови, она наблюдала, как Гюнтер продувает дуло «спэниш-стар-тен» – одного из крайне редких в Америке европейских автоматических пистолетов десятого калибра, как с необычайной гордостью заявил он когда-то. И добавил, помнится, что из всех его знакомых только он владеет этим оружием и то потому, что никогда из него не промахивается.

Гюнтер снова подул. Разумеется, никакого дымка не было, жест скорее служил символическим напоминанием о бандитах Дикого Запада.

Он раздраженно обернулся, но ничего не ответил.

– Не нравится быть идеалом, Гюнтер? – поддразнила она, легко пробежав пальцами по его руке и нежно погладив барабан пистолета.

Гюнтер упорно молчал. Опять она пытается свести его с ума! Он прекрасно видел все ее уловки, но с каждым разом ему становилось все труднее оставаться безучастным, не обращать внимания, не отталкивать ее, хотя бы едва заметно. Но Гюнтер не настолько глуп. Как бы она его ни провоцировала, он не имеет права и пальцем до нее дотронуться. Нет, он ничем себя не выдаст.

Кстати, он интуитивно чувствовал, что сам мистер Лорд наслаждается этими играми и, пожалуй, даже поощряет ее. Возможно, и сейчас стоит в глубине галереи, наблюдая, с незажженной тонкой сигаретой во рту – привычка, которую он приобрел год назад, когда бросил курить.

Гюнтер медленно отстранился, поигрывая пистолетом. Ему нравилось ощущать холод гладкой стали в теплой ладони.

Она, смеясь, покачала головой:

– Боже, как ты вцепился в свой пистолет, Гюнтер!

Да что это с тобой? Воображаешь, что это женщина?

– Нет, – отчетливо выговорил он, – мой рабочий инструмент. – Гюнтер вежливо кивнул, отвернулся и, – на секунду приостановившись в дверях галереи, обронил:

– Мистер Лорд весьма его ценит.

Она недоуменно уставилась на него, но тут же согнулась от хохота.

– От души надеюсь, что ты ошибаешься.

Гюнтер сжал челюсти. По щекам поползла предательская краска. Он понимал, что причины смущаться нет, но все-таки сгорал со стыда. И ненавидел себя за это. Вдруг из темноты донесся мягкий, бархатистый голос:

– Гюнтер, ты прав. Я очень высоко ценю и тебя, и твое оружие. Почему бы тебе не почистить пистолет?

Сегодня ты здорово потрудился.

– Да, сэр.

Мейсон Лорд проводил взглядом телохранителя и обернулся к жене.

– Опять изводишь бедняжку Гюнтера. Не стыдно? – усмехнулся он с видом снисходительного добряка папаши.

– Верно. Никак не могу удержаться от соблазна.

Принес мой дамский «кольт»?

– Да, но лучше бы ты позволила мне поучить тебя стрелять из настоящего оружия, а не из этой дурацкой игрушки.

В ее голосе прорезались неприятно жесткие нотки, так не вязавшиеся с обликом белокурою ангела с глазами цвета летнего безоблачного неба.

– На близком расстоянии он бьет без промаха. Не желаю таскать эту уродливую штуку, как у Гюнтера! Так неэлегантно!

Мейсону пришлось с ней согласиться. Кроме того, отдача у «спэниш-стар-тен» такая, что собьет ее с ног.

Он вручил ей дамский «кольт», отступил и с одобрением кивал при каждом попадании точно в яблочко.

Она повернулась, сверкая глазами, сняла наушники и лукаво пропела:

– Заметь, мне даже не пришлось его ласкать.

– Нет, – согласился он, привлекая ее к себе. – Кроме меня, ты не имеешь права никого и ничего ласкать.

Но хотя он повторял то, что она ожидала услышать, все же в словах не слышалось обычного пыла. В другое время она уже лежала бы на спине, с задранной юбкой или спущенными джинсами.

Она положила револьвер на высокую стойку и отошла.

– Интересно, что сейчас делает твоя дочь?

Мейсон покачал головой:

– Я только что звонил в Денвер, Баззу Кармену. Он сказал, что копы наделали кучу глупостей, пытаясь разыскать ее и этого человека. Базз взял троих и отправился следом. Молли понятия не имеет, как уходить от преследования. В отличие от Базза и его людей. Они ее найдут. По словам Базза, он не знал, что Молли покинула Денвер. Он сказал, что держался в стороне из-за постоянного вмешательства копов.

– Может, она в руках похитителей, Мейсон. Нельзя не считаться с подобной опасностью.

– Молли весьма сообразительна. Пусть неопытна, но умна и хитра.

– А я думала, она похожа на свою мать.

– На Алисию? – засмеялся Мейсон. – Молли считает себя гадким утенком по сравнению с ней. Нет, она, конечно, плоская, как железнодорожная шпала, и лицом не вышла, но ума ей не занимать. – Он слегка нахмурился:

– Думаю, в этом она удалась в меня. Остается надеяться, что она наконец поймет, как нуждается во мне, и переберется сюда. Она знает, что я сумею защитить ее и Эмму.