Благородный дом. Роман о Гонконге - Джеймс Клавелл

— О боже. Спасибо… спасибо. — Брайан Квок, держа сигарету дрожащими пальцами, глубоко затянулся. — Роберт, что… что происходит, черт возьми?

— Понятия не имею. Только что узнал, поэтому я и здесь. Мне сказали, что ты взял отпуск на несколько дней. Кросс совсем спятил. Утверждает, что ты — шпион коммунистов.

— Я?! Господи боже мой… какое сегодня число?

— Тридцатое, пятница, — тут же ответил Армстронг. Он ждал этого вопроса и добавил лишних семь дней.

— А кто выиграл пятый заезд?

— Баттерскотч Лэсс. — Этот вопрос застиг его врасплох. Он был поражен тем, насколько ясно по-прежнему мыслит Брайан Квок, и совсем не уверен, что секундная заминка не позволила тому раскусить ложь. — А что?

— Просто спросил… просто… Слушай, Роберт, это ошибка. Ты должен помочь мне. Разве ты не…

По условному сигналу в камеру ворвался Кросс и обрушился на Квока, как гнев Господень:

— Слушай ты, грязный шпион, мне нужны имена и адреса всех твоих контактов. Прямо сейчас. Кто твой хозяин?

Брайан Квок, пошатываясь, встал.

— Сэр, это все ошибка. Нет никакого хозяина, и я никакой не шпион…

Кросс неожиданно сунул ему в лицо те самые увеличенные снимки.

— Тогда объясни, кто стоит на этой фотографии в Нинтоке перед аптекой твоей семьи с твоей матерью У Фанлин! Скажешь, не ты? Твое настоящее имя — У Чутой, ты второй сын У Тинтопа и У Фанлин…

Оба заметили, как на лице Брайана Квока проступил шок, но замешательство длилось лишь мгновение.

— Ложь, — пробормотал он, — ложь. Я — Брайан Каршунь Квок, и я…

— Лжец, — заорал Кросс. — У нас свидетели! У нас улики! Тебя опознала твоя ганьсунь А Там!

От изумления у Брайана Квока снова перехватило дыхание, но ему почти блестяще удалось скрыть это.

— Я… у меня нет никакой ганьсунь по имени А Там. У меня…

— Ты проведешь остаток дней в этой камере, если не расскажешь нам всего. Встретимся через неделю. Лучше говори правду, или я прикажу заковать тебя в цепи! Роберт! — Кросс резко повернулся к Армстронгу: — Вам запрещается приходить сюда без разрешения! — И он широкими шагами вышел из камеры.

В наступившей тишине Армстронг вспомнил, как к горлу подступила тошнота, когда он угадал написанную на лице друга правду. Он был слишком опытный наблюдатель, чтобы ошибиться.

— Господи, Брайан, — проговорил он, продолжая игру и ненавидя себя за лицемерие. — Что на тебя могло найти, чтобы ты пошёл на это?

— На что? — с вызовом сказал Брайан Квок. — У тебя не получится надуть меня, Роберт… Не может быть, чтобы прошло семь дней. Я невиновен.

— А фотографии?

— Подделка… Это подделка, изготовленная Кроссом. — Опершись на руку, Брайан Квок с отчаянным огнем в глазах хрипло прошептал: — Я говорил тебе, настоящий агент — Кросс. Он — агент, Роберт… Он — гомосек… Он пытается подставить меня…

По ещё одному условному знаку дверь резко открылась, и охранник Эс-ай холодным, официальным тоном заявил:

— Извините, сэр, но вам придется уйти.

— Хорошо, но сначала дайте ему немного воды.

— Не положено!

— Принесите воды, черт возьми!

Охранник нехотя повиновался. Когда они на мгновение остались одни, Армстронг сунул под матрац сигареты.

— Брайан, я сделаю все, что в моих силах…

Тут в камеру вернулся охранник с битой чашкой.

— Это все, что я могу предложить! — зло бросил он. — Чашку верните!

Брайан Квок с благодарностью выпил одним глотком воду, а с ней и наркотик. Армстронг ушел. Хлопнула дверь, встал на место засов. Свет внезапно погас, и Брайан Квок остался в темноте.

Через десять минут Армстронг вернулся вместе с доктором Дорном. И Кроссом. Брайан Квок лежал без сознания, в глубоком наркотическом забытьи, и видел сны.

— Вы справились очень хорошо, Роберт, — негромко произнес Кросс. — Заметили, как потрясен был клиент?

— Да, сэр.

— Прекрасно. Я тоже заметил. Никакого сомнения, как и в том, что он виновен. Доктор, в следующие двадцать четыре часа переходите на режим «сон-пробуждение» через каждый час…

— Боже, — вырвалось у Армстронга, — неужели вы ду…

— Через каждый час, доктор. При отсутствии медицинских противопоказаний. Я не хочу наносить вред его здоровью. Надо только, чтобы он стал более покладистым — на следующие двадцать четыре часа. Роберт, потом допросите его опять. Если это не поможет, поместим его в «красную комнату».

Доктор Дорн вздрогнул, у Армстронга замерло сердце.

— Нет, — проговорил он.

— Черт возьми, клиент виновен, Роберт! — прорычал Кросс, который больше уже не притворялся. — Виновен! Клиент выдал Фэн-фэна и наших парней и нанес нам бог знает какой урон. На нас давят. Приказ из Лондона! Помните Меткина, комиссара с «Иванова», этого крупного зверя, что мы добыли? Я только что узнал: транспортный самолёт королевских ВВС, на котором его везли, исчез. Дозаправился в Бомбее и пропал где-то над Индийским океаном.

18:58

Губернатор метал громы и молнии, как владыка Олимпа. Выйдя из машины, он тяжелой поступью направился к служебному входу в банк, где его поджидал Джонджон.

— Вы читали это? — Губернатор потряс в воздухе вечерним выпуском «Гардиан». Огромный заголовок гласил: ПАРЛАМЕНТАРИИ ОБВИНЯЮТ КНР. — Они ничего не соображают, эти болваны чертовы, а?

— Да, сэр. — Джонджон тоже был взбешен. Он повел губернатора мимо швейцара в форме в просторную приёмную. — Не могли бы вы их обоих повесить?

На пресс-конференции сегодня днем Грей и Бродхерст публично высказали позицию, которую Джонджон, Данросс и другие тайбани так долго и терпеливо пытались заставить их пересмотреть, убеждая, что она противоречит интересам Британии, Гонконга и Китая. Грей много распространялся о том, что «красный» Китай намерен покорить весь мир и что к нему следует относиться как к противнику номер один.

— Я уже выслушал неофициальный протест. Впрочем, его можно считать официальным.

Джонджон захлопал глазами.

— О боже, надеюсь, не от Типтопа?

— Конечно от Типтопа. Как он пропел этим своим шелковым голоском: «Ваше превосходительство, когда наши руководители в Пекине ознакомятся с тем, каким члены вашего великого английского парламента видят Серединное государство, думаю, они будут разгневаны не на шутку». Я понимаю, что теперь наши шансы получить от китайцев наличные во временное пользование равны нулю.

Джонджона охватила новая волна негодования.

— А излагает этот деятель чертов так, будто его взгляды разделяет вся комиссия, что абсолютно не соответствует действительности! Нагнетать истерию вокруг Китая при любых обстоятельствах просто безрассудно. Испортив отношения с ним, мы останемся абсолютно беззащитны. Абсолютно! Болван проклятый! А мы все из кожи вон лезли, чтобы это растолковать! — Губернатор вынул платок и высморкался. — Где остальные?