Балдежный критерий - Уильям Тенн

А когда Поллиглов попытался настаивать, аргументируя это тем, что он — основоположник, Мибс заявил, что именно он непререкаемый духовный вождь маскулинизма и как он скажет, так и будет. К тому же в любой момент он может выбрать другую наклейку для официальных изделий движения.

Старик с трудом покорился этому, похлопал Мибса по мощному плечу и, произнеся пару примирительных фраз, вернулся в свой офис. С этого дня он стал бессловесной марионеткой. Время от времени Поллиглов появлялся на публике как Отец-основатель, но в основном тихо жил в своем шикарном небоскребе под названием «Башня Гульфика».

Но ох уж эта ирония истории! В тот же самый день в движении появилась новая робкая фигура, которую Мибс в своем величии презрительно не заметил. Как Троцкий не заметил Сталина.

II. ДОРСБЛАД

Восставшие в калифорнийском городке маскулинисты разгромили местную тюрьму. Были освобождены карманники, грабители и пропойцы, а вместе с ними и человек по имени Генри Дорсблад, проведший восемнадцать лет за решеткой за неуплату алиментов.

Именно Дорсблад придал маскулинизму политическую направленность и неповторимое своеобразие. Кому хоть раз довелось слышать рев десятитысячной толпы мужчин, тот навеки запоминал:

С запада пришел Хэнк Дорсблад!

Этот парень для нас друг и брат!

Лучший гульфик у него — это факт!

Где найдешь такого парня, как Дорсблад?!

Генри Неистовый, Генри-Вездеход, Задай-Им-Жару-Генри, Пошли-Их-к-черту-Дорсблад — таков был герой, захвативший воображение американцев как никто другой со времен Билли-Кида[21]. И как Билли-Кид, Генри Дорсблад с физической точки зрения был абсолютно невзрачным человеком.

Низенький, рано облысевший, со слабовольным подбородком и уже наметившимся брюшком, молодой Дорсблад не представлял никакого интереса для большинства женщин. Однако его квартирная хозяйка принудила его к браку, когда Дорсбладу было всего лишь двадцать два года, тут же приобретя на двенадцать тысяч долларов всяких бытовых приборов для экономии собственного труда и, естественно, ожидая, что ее юный муж окажется добросовестным и покладистым кормильцем.

Дорсблад оправдывал ее ожидания в течение нескольких изнурительных лет, работая на двух ставках и еще подрабатывая по выходным. Он был квалифицированным программистом по компьютерному составлению платежных ведомостей: в его время такие специалисты заменяли по два полных штата бухгалтеров и получали довольно высокие оклады. Однако изобретение самопрограммирующегося компьютера разрушило эту идиллию.

И в возрасте двадцати пяти лет Генри Дорсблад оказался безработным. Он стал одним из нищих полуголодных программистов, которые бродили по улицам в поисках работы на день в какой-нибудь старомодной, технически не оснащенной конторе.

Он предпринимал отчаянные попытки найти место монтера по обслуживанию компьютеров, но двадцать пять лет — возраст уже немалый, и в отделах кадров его относили к разряду «старший служащий первого разряда». В течение некоторого времени он зарабатывал на жизнь как уборщик компьютерного зала, выметая круглые и продолговатые кусочки бумаги, выбитые из перфокарт и перфолент. Но и здесь его потеснили наука и производство. Была изобретена машина по сбору мусора, и Дорсблад снова оказался на улице.

Когда счет в банке похудел до опасного предела, миссис Дорсблад подала на своего мужа в суд за то, что тот не обеспечивает семью, и он отправился за решетку. Она получила развод и вполне разумные алименты — три четверти от максимальной зарплаты. Но так как Дорсблад не мог уплатить даже первого взноса в качестве жеста доброй воли, его продолжали держать в тюрьме.

Раз в год его посещала коллегия женщин-судей, интересовавшаяся тем, какие им были приложены усилия за последние двенадцать месяцев, чтобы реабилитироваться. Когда же Дорсблад хитро обходил вопрос, разражаясь речью о том, как трудно найти работу сидя в тюрьме, его сурово отчитывали и требовали от тюремной администрации примерно наказать виновного. Дорсблад стал угрюмым и замкнутым, он превратился в типичного злостного алиментщика.

Прошло восемнадцать лет. Его жена трижды выходила замуж, двух мужей отправила в могилу, а третьего тоже засадила за решетку. Однако на судьбу Генри Дорсблада прискорбная участь его преемников никак не повлияла, и он продолжал пребывать за решеткой. Он научился гнать самогон в банке под своей койкой и, что еще важнее, получать удовольствие от его употребления. Он научился скатывать сигареты из туалетной бумаги и собирать табак из окурков, брошенных охранниками. И еще он научился думать.

Восемнадцать лет он размышлял над своими ошибками, реальными и инкриминированными ему обществом, изучал породившие их социальные проблемы, читал признанных классиков в области взаимоотношений между полами: Ницше, Гитлера, маркиза де Сада, Магомета. Именно на этот период интенсивных размышлений и глубинного самоанализа мы должны обратить внимание, если хотим понять, каким образом из скромной, невыразительной личности вырос красноречивый бунтарь и один из наиболее проницательных политических лидеров своего времени.

Толпа маскулинистов освободила Генри Дорсблада, который возглавил шествие подвыпивших спасителей вместе с ликующими узниками. Отбивая такт на каске охранника, он обучал их бунтарской песне, сложенной им тут же на месте.

С его мнением начинало считаться все больше и больше людей. Будучи вторично арестованным в другом штате и ожидая вынесения приговора, Дорсблад отказался беседовать с губернатором штата, так как этот пост занимала женщина. «Свободнорожденный мужчина, — утверждал он, — не может допустить политического или правового господства над собой какой-то женщины».

Губернаторша улыбнулась, глядя на толстенького коротышку, который распевал, закрыв глаза и подпрыгивая на месте: «Кухни и юбки! Мечты и чадры! Гаремы и бордели!» Но неделю спустя ей было уже не до улыбок, когда последователи Дорсблада разгромили и эту тюрьму, вынеся его на своих плечах. И уж совсем она заскучала через год, когда потерпела поражение на выборах, — тем более что и то и другое происходило под аккомпанемент все той же песни.

Перестал улыбаться и Шеппард JI. Мибс после появления Генри Дорсблада на «Бое Быков». Тот заявил о себе как о мощной политической силе, с которой не осмеливались соперничать ни один штат и ни один губернатор. И почти все телезрители Соединенных Штатов и Канады наблюдали, как Национального президента маскулинизма Шеппарда Мибса заслонила фигура Неистового Генри.

На следующий день вся страна цитировала вынесенный Дорс-бладом приговор современному обществу: «Женщины нуждались в правовой защите, когда они занимали более низкое положение на социальной лестнице по сравнению с мужчинами. Теперь они обладают и равноправием, и правовой защитой. Нужно выбрать что-нибудь одно!»

Репортеры и журналисты обсуждали его пифийское пророчество: «За каждой удачливой женщиной стоит неудачник мужчина!»