Миледи и притворщик - Антонина Ванина

– Тебе виднее, что творится в душе молодой девушки, судьба которой предопределена, муж выбран даже не родственниками, а посторонними людьми, и никуда от этого выбора не деться.

– Да, ты прав. Что творится на душе – знаю, что в таком случае делать – тоже. Но Генетра, я так понимаю, не в свободном обществе родилась, и с идеей равноправия полов не была знакома. Она что, поддалась на уговоры камалисток и обезглавила своего новоиспечённого мужа прямо на брачном ложе?

– Нет, она его просто отравила на пиру. А на том ложе он уже окончательно испустил дух. И вот тогда Генетра вместе со своей дуэньей и её единомышленницами провели тот самый ритуал, участницей которого ты стала в Жатжае.

Я невольно поёжилась, стоило мне вспомнить обнажённый мужской труп на полу, монотонные песнопения, дудочки из костей, барабаны из черепов и откушенный у трупа язык.

– Наверное, был грандиозный скандал, когда все узнали, что от родственника старосарпальского сатрапа осталась лишь говорящая голова с демоном-вещуном внутри.

– Да, сатрап Рахул счёл поступок Генетры объявлением войны. От её рук погиб его младший брат, такое оскорбление нельзя было оставлять безнаказанным. Но он не стал собирать поход и идти на мятежную сатрапию войной. Рахул понимал, что вторжение только обозлит простых румелатцев и сражение грозит большими потерями с обеих сторон. Поэтому он решил действовать тоньше. Он просто дал Генетре время, чтобы она показала себя единоличной правительницей Румелата, раз она так хотела получить всю власть в сатрапии в свои руки. Он думал, что женщина быстро покажет свою несостоятельность на троне, и вскоре толпа разгневанных румелатцев сама ворвётся во дворец, чтобы разорвать Генетру на куски. Но он ошибся. Генетра успела издать ряд указов, которыми приструнила мздоимцев среди судей и чиновников, чем очень облегчила жизнь простым людям. Ещё она повелела начать строительство новых оросительных каналов, чтобы раздать малоземельным крестьянам дикие угодья под будущие поля. В общем, любовь рядовых ремулатцев, которые стали называть Генетру своей царицей, купить было не трудно. Но любовь придворных ей завоевать не удалось. Вельможам было просто страшно жить во дворце, где каждый вечер играл костяной оркестр камалисток, по залам разносились дикие песнопения, а атмосферу пронизывал тлетворный флёр красного колдовства. Сатрап Рахул воспользовался этими страхами и попросту купил румелатских вельмож. Своим золотом он подвиг их на измену, и они поспешили отравить Генетру, а заодно и всех её придворных камалисток. Говорят, расправа была гуманной, если можно так выразиться. Никто не хотел мучить женщин, к тому же их считали ведьмами и благоразумно опасались проклятий из их уст, и потому им просто подлили яд в вино, после которого они тихо уснули и больше не проснулись. Но вот после смерти тело Генетры подверглось поруганию. Рахул хотел заполучить её голову в отместку за голову брата, которую она отсекла и сделала вместилищем демона. Говорят, где-то в шамфарском дворце до сих пор хранится сосуд с залитой мёдом нетленной головой румелатской царицы-колдуньи.

– Ну и жуть. Не понимаю я этих варварских обычаев. Так, а, что было дальше? Кто занял румелатский трон после убитой Генетры? У неё ведь не было детей?

– Конечно, нет. Она ведь убила своего мужа, так и не разделив с ним брачного ложа. Но отсутствие прямых наследников для Румелов никогда не было бедой. В случае, когда правительница рожала исключительно сыновей или не оставляла прямую наследницу, в Барияте собирался совет старейшин и обсуждал, кто из родственниц усопшей достоин занять её место. После убийства Генетры выбор пал на её двоюродную племянницу, пятнадцатилетнюю Алилату. Придворные сановники и жрецы полагали, что нет ничего безобиднее юного прелестного создания, которое ничего не знает о жизни за пределами дворца и потому будет рада вверить власть над сатрапией своему будущему мужу, который будет ей и господином, и любовником, и опекуном. Рахул был так рад, что его замысел с государственным переворотом в Румелате удался, что тут же отправил в Барият своего единственного из доживших до зрелых лет сына. Рахул решил покончить с мятежной династией навсегда. Сын Рахула должен был жениться на Алилате и привезти её в Шамфар, чтобы сделать своей первой женой, матерью своих наследников, продолжателей династии уже не Румелов, а младших Сарпов. А сам Румелат с благословения великого царя он рассчитывал включить в состав старого Сарпаля, чтобы не было больше мятежной сатрапии.

– Но у него ничего не вышло. Почему?

– Всё просто – он не учёл, что юная и невинная Алилата была постоянной гостьей на камалистских бдениях в доме её матери и подобно своей покойной тётке Генетре выходить замуж за одного их Сарпов не хотела. Во всяком случае, так рано. Зато она всем сердцем хотела отомстить за тётку. Заручившись поддержкой выживших камалисток, что не побывали на злосчастном пиру, она решила устроить участвовавшим в заговоре вельможам ответный пир. Для этого она пригласила всех, кого считала повинными в смерти Генетры и жриц Камали в винный погреб, где уже были накрыты праздничные столы. Пока вельможи пили вино и ели жареных поросят, Алилата незаметно выскользнула из погреба и заперла его на все засовы. А потом по её команде поклонницы и поклонники Камали открыли потайной шлюз, и речные воды из ближайшего речного канала хлынули прямиком в подвал. Все, кто был там, утонули. Румелат остался без жрецов старых богов и вельмож-изменников. Так началась новая эра в истории Румелата, свободная от старых порядков и открытая новым законам и новому культу – культу красной богини Камали. И уже шестнадцатый год самопровозглашённая царица Алилата железной рукой правит сатрапией, и никто по сей день не в силах скинуть её с трона.

– Постой, а как же сын сатрапа Рахула, которого он отправил в Барият? Он тоже был в том подвале?

– История об этом умалчивает. Кто-то говорит, что был, кто-то утверждает, что он так и не доехал до столицы Румелата. Известно только то, что он бесследно пропал, и никто о нём больше ничего не слышал. Рахул потерял своего наследника, но не мог напрямую обвинить Алилату в его убийстве. Но просто так оставить его исчезновение он не мог. Что-то против Алилаты Рахул явно замышлял, но вот незадача, внезапно его сразила странная болезнь. Всё тело его покрылось чёрными нарывами, и спустя три дня Рахул скончался в страшных мучениях. По Старому Сарпалю тут же поползли слухи, что это было красное колдовство, что сама Алилата наслала на сатрапа смертельную болезнь, чтобы он не наказал её за гибель сына. Говорили ещё, что это гнев Камали обрушился на того, кто задумал навредить её верной последовательнице. В любом случае, сатрапа Рахула не стало, прямых наследников у него тоже не осталось, и престол в Шамфаре занял его семнадцатилетний племянник Сурадж.

– Это тот самый сатрап, при котором случились волнения в Старом Сарпале и фанатики объявили тромцев вне закона?

– Да, это Сурадж, взойдя на престол в свои двадцать лет решил, что без иностранных специалистов и передовых достижений техники его сатрапия вернёт себе милость обиженных богов и заживёт лучше прежнего. По сути, Сурадж ничем не лучше Алилаты в своём фанатизме. Она после обретения власти начала гонения на всех старосарпальцев и их покровителей в Румелате, Сурадж – на тромцев и всех, кто надеялся на модернизацию Старого Сарпаля и приобщение его к сообществу технологических стран. Потом Алилата принялась строить храмы в честь Камали, Сурадж – в честь богини-покровительницы всех Сарпов Инмуланы. Алилата продолжила реформы тётки и малость переборщила, когда наделила женщин большими правами, а вот мужчин, зачем-то решила ущемить. Сурадж тоже решил встать на путь перемен, но стал контрреформатором, вычистив сатрапию от остатков тромского присутствия, построив новые храмы старым богам и разрушив тромские кинотеатры, конторы и железную дорогу.