Лазурный берег - Андрей Кивинов

Мужиков не поймешь — обманывают или правду говорят. Козлы они все, конечно, без малейшего исключения.

Кристина сидела на балконе. Вытирала волосы полотенцем. Без фена, конечно, не жизнь.

Что-то она слышала краем уха про какого-то чудака, который переплывает моря чуть ли не вплавь. Или верхом на дельфине.

Тот бородатый, во фраке, впрочем, ей не понравился. С таким и знакомиться не захочется, будь он трижды знаменит. И толку с него?.. Через Атлантику с ним на веслах? Или на мокром вонючем дельфине?.. Хрен. Или на собаках на полюс? Ну уж дудки. На полюс!.. Нашел дурочку!

Не нужен ей этот урод.

Внизу под балконом бодро прошел небольшой оркестрик из старичков в национальных костюмах. Трубы и барабаны. Громко и жизнерадостно. Две собаки на углу примеривались, как бы выразить друг дружке взаимную симпатию. Подросток проехал на роликах.

Жизнь продолжалась. Неслась на всех порах — и мимо, мимо…

Надо действовать. Дни идут, на улицах полно красивых солидных мужчин.

«Глупо ждать принца, который не знает твоего адреса», — так, кажется, было написано в предпоследнем «Космо». Очень умная мысль! За свое счастье нужно бороться, самостоятельно оно не придет.

Кристина быстро собралась, нанесла на лицо минимум косметики и вышла в город.

По замка́м Николай был одним из лучших в Петербурге. Просунув в скважину отмычку, закрывал глаза, прислушивался к своему дыханию и… вдруг делал одно безукоризненно верное движение. И открывались практически любые двери.

А за этими дверьми… Нет, ну всякое, конечно, бывало. Один раз он вошел в квартиру на Петроградке, где, по наводке, хранил добро богатый азербайджанец с рынка. Но за дверью обнаружились три комнаты, плотно забитые арбузами. В другой раз он попал в «однушку», где на него накинулось штук десять голодных кошек. Зато был случай, когда он взял хату, где прямо на кухонном столе валялась пачка баксов — десять кусков. И по комнатам еще порядочно по мелочам набралось…

Так бы и занимался спокойно себе «индивидуальной трудовой деятельностью», но однажды спалился на квартире авторитетного человека, тогдашнего партнера Троицкого. Был жестоко бит и приставлен к бригаде. С тех пор вот и… фестивалит.

Французский замок оказался хлипеньким. В Питере такие открываются ногтем.

— Скромненькая хатка, — оценил Серов. — Внимания не привлекает.

— Ну чё ж ему светиться-то зря…

— Перед Дворцом светится — не стесняется… Ладно, глянем, чего у него тут…

В сумке обнаружился иностранный паспорт Егорова.

— Егоров Сергей Аркадьевич… Все точно. У-у-у рожа…

— Смотри, фрак тут у него. Ходит, значит, на представления.

— Предусмотрел все, сучара… Глянь, «макарыч».

— Обойма?..

— Полная. Но все равно несерьезная штука. Из него только по бутылкам стрелять. Ой, глянь. Матрешки. А это еще зачем?

Серов задумался. И впрямь — зачем столько матрешек? Хрен его знает. Для того чтобы прятать что-нибудь? Его осенила неприятная мысль:

— Может, для взрывчатки?

— Точно! — охнул Николай. — Сто пудов — для взрывчатки. Больше незачем.

Солнце стояло в зените, палило нещадно, телеведущему Шалашову смертельно хотелось искупаться, и он спешил закончить репортаж.

— Атмосфера на Каннском фестивале становится все напряженнее… Борьба за главный приз в этом году нешуточная. В ход идут все средства. У Олега Белова украли билет на премьеру. Сегодня был избит иранский режиссер Абель Шмабель. В городе орудует подозрительная группа лиц, представляющихся милиционерами из Петербурга…

Генерал Сан Саныч екнул. Репортаж с фестиваля в своем кабинете он смотрел вместе с Шишкиным и Любимовым. Сердце подсказало — сегодня включить телевизор.

— Засветились, что ли, парни? — предположил Шишкин.

— Ну-ка… какой у них там номер, — рассерженно потянулся к телефону генерал. — Я им покажу сейчас — орудовать.

— Прачечная на проводе, — раздался в трубке незнакомый голос.

— Прачечная, — повторил Серов, снявший трубку в квартире на улице Сен-Жак. — А вы кто такой?

Сан Саныч счел за благо оборвать связь.

— Ну ты даешь, Серый! — напряженно хохотнул Николай. — Как же…

Серов махнул рукой:

— Пусть покумекают. Решат, что номером ошиблись. Не парься.

И аккуратно обтер трубку носовым платком.

На сей раз затрезвонили два телефона сразу. Городской Серов больше трогать не стал, ответил по мобильному.

— Валить надо, мужики! — раздался голос Плахова. — Три минуты у вас.

— О'кей, валим, — нехотя согласился Серов.

На лестнице столкнулись с лысеющим человечком с белесыми глазами. Такого избыточно неприметного вида. Маскировочного. И взгляд под стать — отсутствующий. Марсианский немножко. Куда больше похож на киллера, чем Хомяк.

А самое интересное — в руках ружье в чехле.

Сергей с Николаем остановились внизу, прислушались… Так и есть: незнакомец открыл дверь квартиры номер четыре.

— Приехали, — прошептал Николай.

— Оптика, — кивнул Серов.

Егоров в это время лихо расправлялся с котлетой и картошкой-фри. «Хватит экспериментов!..» — твердо решил он. Осталось только для полноты ощущений попробовать легендарный луковый суп, о котором принято говорить с восхищением. Хотя наверняка такая же бодяга как устрицы и морской еж…

Сейчас, однако, старший группы на суп не решился. Выбрал блюдо породнее, попривычнее. И пива бы своего выпил с радостью, «Балтики», но ее французы не закупают. Поддерживают своего отечественного производителя.

— Сергей Аркадьевич, ваш выход, — раздался голос незаметно возникшего Плахова.

— Я еще не доел! — недовольно пробурчал исполнитель роли Хомяка.

— Мы постережем, — пообещал Рогов.

Обернулся Егоров быстро: всего-то и надо было пройтись навстречу покидающим их квартиру Серову и Николаю.

Увидав Хомяка, они развернулись и двинулись в другую сторону.

— Значит, он не один, зараза.

— И с оптикой… Давай на яхту скорее.

Плахов догнал их на самом берегу, у катера:

— Я с вами.

— По виду вроде как иностранец. Весь такой прилизанный и духами шмонит. А в руках волына в чехле, — быстро рассказывал Серов.

— Не путаешь? — нахмурился Троицкий.

Вот уже сколько дней — ни одной хорошей новости. Только плохие.

— Я чего, оптику не узнаю?! — даже обиделся Серый. — У Хомяка-то только «Макаров» да матрешки… Разве это оружие?