Клуб голливудских девчонок - Мэгги Марр

Если мамочка сейчас же не улетит назад в Миннесоту, то Мэри-Энн ее убьет. Мици Майерс жила у дочери целых полтора месяца и за это время умудрилась перекрасить две комнаты, поклеить обои в ванной, навести порядок в стенном шкафу, заново засеять лужайку перед домом и повесить в комнате для гостей клетчатые шторы (не мягких коричневато-бежевых тонов, а из красно-желтой шотландки, с фестонами).

После происшествия в «Кой» Лидия по телефону известила Мици, что Мэри-Энн находится в клинике. Будь Мэри-Энн в здравом уме, она бы доходчиво объяснила Лидии, что Мици следует звонить лишь в случае похорон или пересадки органов.

Поэтому Мици, будучи добропорядочной мамочкой из Миннесоты, в считанные минуты купила билет на самолет и уже на следующий день приземлилась в Лос-Анджелесе. По прибытии она — методистка по убеждениям и активистка школьного родительского комитета во втором, четвертом, шестом и восьмом классах (Мици считала, что четные цифры «опрятнее», поскольку делятся без остатка) — начала методично переделывать новый голливудский дом Мэри-Энн на миннесотский лад.

Мэри-Энн обвела взглядом кабинет, до которого еще не добралась ее одержимая порядком мамаша, гадая, как долго она сможет сдерживать натиск Мици. Та уже успела переместиться в спальню, пробраться в стенной шкаф и развесить по стенам фотографии в серебряных рамочках, на которых были запечатлены племянница и два племянника Мэри-Энн. Дочь была ей признательна, даже очень, но рука у Мэри-Энн зажила, сотрясения мозга не было, а мамочка явно загостилась.

Мэри-Энн не могла понять, чем именно Мици так действует ей на нервы. Они почти не виделись. Обычно Мэри-Энн уезжала на съемки в семь утра (за исключением воскресенья и тех редких дней, когда она работала дома) и порой задерживалась там до девяти вечера. Мици спать ложилась рано и, когда Мэри-Энн возвращалась домой, уже всегда была в постели (само собой, приготовив ужин и оставив для Мэри-Энн тарелку в микроволновке). А если они виделись утром, то Мици всегда предлагала приготовить ей завтрак. Возможно, дело было в записочках, которые Мици приклеивала на зеркало в ванной, сообщая Мэри-Энн, кто звонил, или просто писала: «Я тебя люблю» — и рисовала смешную рожицу. Возможно, дело было в том, что Мици ставила консервы в алфавитном порядке и сортировала по цвету и ткани блузки в шкафу (нет, Мэри-Энн вовсе не возражала против того, чтобы быть более организованной). А возможно, все дело было в навязанном ей чувстве вины из-за всех этих непрошеных одолжений, которые делала ей Мици.

Мэри-Энн встала из-за стола. Она давно откладывает беседу с мамой, но дальше тянуть уже нельзя. Мэри-Энн знала, где Мици: если не прибирается в шкафу и не подшивает что-нибудь, значит, она на кухне.

— Мама? — Мэри-Энн вошла на кухню-веранду, облицованную плиткой и выдержанную в испанском стиле.

— Я здесь.

Из нижнего шкафчика рядом с плитой торчали сандалики «Страйд райтс» с мягкими подошвами, а сама Мици, казалось, целиком забралась в шкафчик. Теперь она выползла из него и села на корточки.

— Я хотела вымыть здесь хорошенько перед покраской и постелить новую бумагу.

— Мама, тебе не нужно этим заниматься. Флора убирает каждую неделю.

— Знаю, дорогая, но это так себе уборка, а я делаю генеральную. Вот, полюбуйся, что я тут нашла. — И Мици развернула бумажное полотенце, которое держала в руке. — Мышиные какашки. Какая гадость! После ленча я поставлю мышеловки. Знаешь, тебе стоит завести кота. Благодаря Пушку у нас никогда не было мышей.

— Мам…

— Думаю, в хозяйственном найдутся мышеловки…

— Мам…

— …подходящего размера. А тебе стоит купить кота, который хорошо мышкует. Лучше полосатого, потому что…

— Мама!

— Что, дорогая? Я здесь, рядом. И незачем повышать голос.

Мэри-Энн сделала глубокий вдох.

— Извини, мама, и присядь, пожалуйста. Нам надо поговорить.

— Видишь ли, милая, у меня тут еще уйма работы.

— Знаю. Это займет всего минуту.

Мици направилась к кухонному столику.

— Я для тебя стараюсь. Пытаюсь помочь. Хочу сделать этот большой дом уютным для тебя. В конце концов, видит Бог, тебе все равно придется его продать, потому что какой мужчина захочет жить в доме своей жены? Я имею в виду, возможно, тебе не следовало торопиться с покупкой. Я знаю, твой бухгалтер считает, что дом нужен тебе из-за налогов, но все же тебе следовало бы обождать до свадьбы или хотя бы до помолвки. Тогда твой муж…

— Мама, я даже ни с кем не встречаюсь.

— Но ведь есть Стив. Он мне нравился, — сказала Мици, садясь.

Мэри-Эии посмотрела на мать.

— Я знаю, мама, что Стив тебе нравился. Ты говорила об этом много раз. Увы, и Стиву многие нравились. Чай будешь?

— Сейчас сделаю, дорогая. — Мици попыталась встать.

— Погоди, сядь! Я сама, — остановила ее Мэри Энн.

— Ладно, только мне простой. От зеленого и женьшеневого у меня голова болит.

— Конечно. — Мэри-Энн поспешно схватила с плиты чайник и пошла к раковине.

— Не наливай воду из-под крана, милая. Неизвестно, какого она качества. Питьевая вода есть в кладовке. Я оформила тебе доставку.

— Что?

— На два года. Третий — бесплатно.

— Слушай, мам, тебе бы следовало сначала меня спросить.

— Я забочусь о твоем здоровье. Это важно для женщины в детородном возрасте. Тем более что ты свой, похоже, пытаешься продлить. Очень важно помнить о загрязнении окружающей среды. А яйцеклетки, знаешь ли, тоже стареют.

Сосчитать до десяти. Мэри-Энн прошла в кладовку и наполнила чайник экологически чистой водой из канистры. Она сама уже давно хотела оформить доставку, правда, руки все не доходили. Но не в этом дело! Дело в том, что это был ее дом, ее кладовка, ее кухня и ее право решать, оформлять доставку или нет. Она прошла назад к плите. Если даже билет до Миннесоты стоит десять тысяч, она плюнет и заплатит. Мици надо немедленно отправить домой.

— Кажется, когда ты привозила к нам Стива, он сказал, что хочет детей и большую семью, верно? — спросила Мици.

— А сколько жен ему хочется иметь, он, случайно, не говорил?

— Мэри-Энн, я не понимаю, почему тебя это так огорчает. Ведь вы же не были женаты. Прости и забудь. Живи дальше.

У Мэри-Энн лопнуло терпение.

— Ты шутишь, да? Мы жили вместе. Я пришла домой с работы раньше обычного, а он трахался с моей соседкой!

— Это не повод употреблять бранные выражения, — нахмурилась Мици.

Мэри-Энн с грохотом опустила чайник на плиту. И как только Мици это удается? Она уже не маленькая девочка и у психотерапевта провела немало времени, а мать по-прежнему доводит ее до белого каления.