Заначка Пандоры - Виталий Сертаков

— Пенчо! — мы преодолели, захлебываясь, открытое пространство до следующей группы зарослей. — Пенчо, ты где?

Я отфыркивался, словно тюлень, и еле успевал протирать глаза; зажмурившаяся Инна тыкалась мне в спину.

— Пенчо!!

Сквозь неумолчный рев дождя мне послышалась автоматная очередь. Мы бежали, уже не скрываясь. Оглядываться назад не имело смысла: кто бы ни шел по пятам, находился в том же положении. Я заботился лишь о том, чтобы не выпустить руку Инны, и молил Бога, чтобы от влаги не отказало потом оружие. Проехавшись пару раз носом, добрались до опушки. Фантастика! Вертолета нигде не наблюдалось, зато молнии вспарывали горизонт, точно где-то вдали шипел и плевался огромный бикфордов шнур. По закону подлости ливень начал стихать.

Пока я озирался, поводя стволом, Инна заметила старика и застыла как вкопанная. Ее ногти впились мне в ладонь. Пенчо лежал, поджав под себя руки, точно сберегал на груди кулечек с чем-то ценным. Пышный куст пружинил под его тяжестью. Промокший насквозь рюкзак сполз на сторону, и потому я не сразу обратил внимание на поклажу. Драная сандалия сползла с его ноги, обнажив потрескавшуюся дубленую пятку. И глядя на желтую пятку, наполовину погрузившуюся в грязь, я сразу, без всякого сомнения, понял — это конец.

Когда мы его перевернули, он уже не дышал. Три пули вереницей влепились в ствол дерева, еще одна вырвала ему клок волос, не причинив малейшего вреда, и последняя пробила аорту. Ничего не добавишь, дед умер, как настоящий солдат. Я так и не спросил, сколько ему было лет, но подозреваю, большую часть своего сурового пути он провел не в мягкой постели под кружевным балдахином. Я так и не выяснил, какие идеалы исповедовал этот жутковатый человек. Его зашифрованные сказки про злых богов могли означать что угодно, включая острую паранойю. Но до цели он не дошел каких-то двести метров.

Наверное, Инна плакала, но слезы ее моментально смывало, как из брандспойта. Господи, как она до сих пор не сорвалась! Щуплой субтильной девчонке досталось за неделю столько, сколько не всякий вояка за годы службы огребет! Несмотря на кочевые прелести и стрельбу, Пенчо относился к ней, как к родному ребенку. Это для меня он — темная лошадка и главарь шайки, а ей-то он не сделал ровным счетом ничего плохого. Клубнику чистил, молоко деревенское привозил, останавливал машину, чтобы купить ей диски для плейера…

Колени ее подогнулись, она ухватилась за меня, уткнулась носом в плечо. Нам нельзя было оставаться на месте, следовало немедля уйти в сторону. Я понимал, что старику досталась шальная пуля: с вертолета пальнули, не особо надеясь, что попадут. Никакой снайпер в таких условиях не смог бы зацепить. И всё же превращаться в неподвижную мишень не стоило. Я перекинул пулемет на грудь, подхватил Инну под мышки.

— Анита!

Ах, дьявол, чуть не забыли! Тоже ведь человек, как-никак. Рюкзак свалился с плеча мертвого старика и висел вверх тормашками на одной лямке. Серая ткань промокла до черноты, из кармашка струйкой вытекало что-то желтое, скорее всего, порвался пакет с кашей. Сердце мое екнуло.

— Анита…

Тишина. На обратной стороне рюкзака зияла пробоина. Пуля, убившая Пенчо, прошла насквозь. Только не это!

Завязки от влаги распухли, пришлось разрезать ножом. Из прорезей контейнера потоками хлынула вода. Я не представлял, как отпирается клетка, дергал во все стороны, пока Инна не пришла на помощь. В ноздри ударил тяжелый запах зверя, тот самый запах, который шел от старика еще в Берлине. Карлица полулежала на разорванной, скатавшейся в комья подушке, левой ручкой придерживая рассеченную бровь. Правой недоразвитой клешней она норовила дотянуться до спины, но не позволял искалеченный сустав. Я просунул ладонь ей под плечи. Тельце оказалось неожиданно горячим, несмотря на то, что кукольную одежонку и одеяло можно было выжимать. Казалось, она в глубоком обмороке. Глаза закатились, нижняя челюсть отпала, обнажив беззубые красные десны.

— Инна, поговори с ней, у тебя же как-то получалось…

Та склонилась над несчастной бабушкой. Я проверил пистолеты. Небеса продолжали извергаться потоками воды, поляна, через которую мы ползли, стала сплошным озером. Но молнии уже не лупили с прежней силой, и над самой кромкой леса показался узкий участок голубого неба.

— Гера!

Я аж подпрыгнул, хотел рявкнуть, чтобы не орала, но осекся. Инна вытащила уродицу из клетки, прижала, как ребенка, к груди и застыла, разглядывая собственную ладонь. Со своего места я видел то, что не могла еще заметить она.

Пуля действительно прошла навылет.

ОФИЦЕР

ПЬЕСА ДЛЯ ДВУХ ЧЕМОДАНОВ

Датчики весили сотню фунтов, не меньше. Юджину пришлось бросить оба компьютера, генератор и весь спутниковый пакет. Адаптеры, впрочем, он успел прихватить, кинул в сумку вместе с дисками и проводкой. Диски при беглом осмотре оказались вспомогательными драйверами, графикой, чем угодно, только не рабочей программой. Сейчас сложно было сказать, что в том хаосе оказалось непродуманным. Непродуманным, по сути дела, было всё. Чем четче он осознавал свое положение, тем в больший ужас приходил.

Так называемую «квартиру Ингрид» сотрудникам базы любезно предоставило посольство. Пристли и Сноу могли бы поселиться с Родригесом в отеле, но оборудование требовало слишком большой мощности. Могли возникнуть ненужные вопросы, и Большой Ю. принял решение запускать второй датчик на запасной квартире. Ковальский всё еще не мог поверить в катастрофу. Он убеждал себя, что, возможно, останься Пристли в отеле вместе с Луисом, вдвоем они смогли бы противостоять нападению. Хотя Луиса ухитрились отравить и в «Ванессе». Когда Ковальский снова вернулся в квартиру, беднягу Чарли с простреленным горлом уже увезли, и он мог без спешки осмотреть технику. Первым делом он обнаружил, что кто-то пытался выковырять один из информационных носителей. Парни из посольства, как и следовало ожидать, ограничились отпечатками пальцев и самым общим осмотром. В технике второго отдела они не разбирались, потому тревогу никто не поднял.

Далее, следуя интуиции, Юджин активизировал датчики. Он не ожидал легко найти Инну Кон. Вероятность того, что появится свежий шлейф, была крайне мала. За шесть лет исследований такого не случалось ни разу. Тем сильнее Ковальский был потрясен, когда, вернувшись из кухни с кофейником, взглянул на экран. То, что он увидел, буквально выбивало почву из-под ног. Рецептор не просто создал свежий шлейф. Во-первых, девушка была не одна. Бегло проанализировав характеристики суммарного потока, Юджин чуть не завопил. Боясь не успеть, он схватил первый попавшийся лист бумаги и принялся покрывать его цифрами. Закончив сбор данных, он немедленно позвонил на базу. И тут его ждал последний и самый страшный, не считая смерти друзей, удар. Мало того, что на базе его не желали слушать. Всё оказалось гораздо хуже. Минуту Юджин сидел, тупо переваривая новую напасть и слушая шорох помех в трубке. Затем он поднялся и принялся выдирать разъемы из компьютеров. В голове пульсировала единственная мысль: не дать им закрыть эксперимент! Сбежать! Вырвать время, хотя бы один день! Чем дальше он убегал, тем яснее понимал, каким дураком выглядит. Рано или поздно придется подчиниться силе и вернуться в посольство. Но прежде чем это произойдет, он должен найти девчонку.