Мифология Ближнего Востока - Самуэль Хук

Мы видели, что мифологические элементы Ветхого Завета группируются вокруг нескольких событий: сотворение вселенной, грехопадение человека и его последствия, исход из Египта и богоявление на Синае, вызов Илии, взломавший историю монархии Израиля, и, наконец, использование мифов еврейскими писателями, чтобы описать, как бог завершит историю человечества. Точно так же еврейские писатели, чей разум был сформирован под воздействием этих моделей, стали описывать то, что они привыкли считать новой и всеобъемлющей демонстрацией могущества израильского бога, бога Авраама, Исаака и Иакова, как новое сотворение, новый исход, новое богоявление, новый завет и новое будущее. При этом они облачали исторические события, через которые проявлялось могущество бога, все в те же, старые, мифологические образы.

«Христос – миф» Древса и Робертсона сейчас представляется причудой писателей, однако присутствие этого мифа в христианстве продолжает будоражить умы теологов. Требование демифологизации, связанное с именем известного исследователя Нового Завета доктора Бултмана, вызвало самые противоречивые отклики. Сомнительно, чтобы попытка очистить христианство от мифологических одежд оказалась успешной. В религии вообще, и в частности в той ее форме, которая называется христианством, мы сталкиваемся с реальностями, о которых невозможно говорить, не прибегая к языку аналогий. Ум должен призвать на помощь образы и символы, из которых, собственно, и состоит миф.

Поскольку в Ветхом Завете первой точкой отсчета, вокруг которой группируются мифологические элементы, является божественный акт творения, начало начал, то в Новом Завете первой аналогичной точкой является начало «нового сотворения», таинство инкарнации (воплощения).

Из четырех канонических Евангелий только два содержат повествования о рождении и детстве Христа, а именно Евангелие от Матфея и Евангелие от Луки.

Между их текстами имеются серьезные различия. В предисловии к своему Евангелию Лука говорит, что он получил эту информацию от людей, которые «были свидетелями самого начала», и его рассказ содержит гораздо меньше мифологического, чем рассказ Матфея. Однако история о явлении ангела Гавриила Захарию в Храме и его сообщение о рождении Иоанна Крестителя, затем его же явление Марии, чтобы объявить ей о будущем рождении мессии, рассказ ангела пастухам об этом событии и хор сил небесных, поющий «Славу Господу на Небесах», – все это скорее мифологические, нежели исторические элементы. Следует также отметить, что здесь проявляется влияние текстов Ветхого Завета. Существуют определенные параллели с историей об объявлении Саре о рождении Исаака, когда вышла за рамки детородного возраста. Точно так же имеются общие черты с объявлением Маною и его жене о рождении героя Самсона: ангел объявляет, что ребенок с самого рождения будет назаретянином. Затем, сказав, что имя ребенка – тайна, ангел исчезает с алтаря в пламени огня. Согласно рассказу Луки, родители Иисуса приносят его на обряд обрезания через восемь дней после его рождения, однако ничего не сказано о месте проведения этого обряда. Спустя тридцать три дня (это период, когда женщина, давшая жизнь младенцу, считается нечистой) родители отправляются в Иерусалим для обряда очищения Марии и для обряда введения Иисуса во Храм как первенца, согласно закону. Затем они возвращаются в Назарет.

В Евангелии от Матфея нет рассказа о рождении Крестителя. Мария становится женой Иосифа, который еще до свадьбы обнаруживает, что она беременна. Пока он размышляет, как бы незаметно отказаться от нее, во сне ему является ангел, который говорит, что Мария ждет ребенка от Святого Духа. Ангел говорит ему, что он должен взять ее в жены и назвать ребенка Иисусом. Это имя на еврейском языке означает «спаситель», поскольку, как говорит ангел, «он спасет свой народ от всех грехов». Затем рассказчик добавляет, что все это – исполнение знамения Иммануила, данного царю Ахазу пророком Исайей. К этому моменту мы вернемся немного позже. Далее рассказчик повествует, что, когда в период правления Ирода Великого в Вифлееме родился Иисус, волхвы (или маги) пришли в Иерусалим с востока и спросили царя, где родился царь всех евреев. Они сказали, что видели звезду и пришли поклониться ему. Ирод и все жители Иерусалима были встревожены этим известием, и Ирод собрал всех главных служителей культа и писцов и спросил их, где должен появиться на свет Мессия. Они сказали ему, что, по предсказанию, это должно произойти в Вифлееме. Ирод посылает магов в эту деревню и на основе их астрологических вычислений приказывает убить всех детей в возрасте до двух лет в Вифлееме и близлежащих районах. Во сне Иосифу является предупреждение, что он должен взять Марию с ребенком и бежать в Египет. Затем рассказчик описывает убийство детей Иродом и говорит, что это – исполнение предсказания Иеремии (31: 15). Он также говорит, что бегство в Египет – это исполнение предсказания: «Из Египта призвал я сына своего». Когда Ирод умирает, ангел говорит Иосифу, что он уже может вернуться на землю Израиля. Он так и делает, но, узнав, что преемником Ирода стал его сын Архелай, он боится возвращаться в Вифлеем и, по указанию ангела, направляется в Назарет, чтобы исполнить еще одно пророчество: «И зваться он будет назаретянином».

Общепризнанно, что нельзя привести в полное соответствие повествования Луки и Матфея об обстоятельствах рождения Христа. Лука оживляет исторические события мифологическими элементами, что должно внушить непоколебимую веру в исполнение божественного промысла, определяющего ход вещей, и показать, что главная идея божественной деятельности, а именно – спасение, достигла своего апогея. Гимны, которые Лука либо сочинил, либо позаимствовал из сборника псалмов раннего периода церкви, целиком соответствуют духу и букве Ветхого Завета и призваны прославить Бога Израиля, который направляет ход мировой истории. Стоит отметить, что в двух главах, посвященных обстоятельствам рождения Иисуса, Лука не раз объявляет, что то или иное событие является исполнением того или иного пророчества. Тем не менее он придает этим двум главам колорит Ветхого Завета.

В соответствующих главах Евангелия от Матфея мифологический элемент используется совершенно иначе и с другим результатом. Во-первых, мы видим здесь начало тенденции, которая в литературе ранних патриархов церкви разрастается до невероятных размеров. Эта тенденция заключается в поиске исполнения пророчеств Ветхого Завета в фактах жизни Иисуса. В этой короткой части Евангелия приводятся не менее пяти цитат из Ветхого Завета, которые свидетельствуют о том, что пророчества Ветхого Завета нашли свое воплощение в эпизодах раннего периода жизни Иисуса. Третья из этих цитат в контексте Ветхого Завета гласит: «Когда Израиль был ребенком, я любил его и называл его моим сыном из Египта». Здесь пророк упоминает о традиции, согласно которой отношения между Яхве и Израилем берут свое начало из освобождения из египетского рабства. Раннехристианский писатель увидел в слове «сын» ссылку на Христа и сделал вывод, что новый Израиль, воплощенный в Христе, должно быть, пережил исход из Египта.

Этот пример иллюстрирует вторую тенденцию евангелических текстов, которая характерна как для Луки, так и для Матфея. Ее суть заключается в том, чтобы найти в жизни Иисуса повторение опыта Израиля, равно как и Моисея, поскольку для авторов Евангелия Иисус был новым Моисеем и новым Израилем. Убийство младенцев по приказу Ирода и спасение Иисуса и его родителей является повторением уничтожения всех еврейских мальчиков в Египте по приказу фараона и спасения Моисея. В статье «Бытописание святого Луки» прямо говорится, что при написании Евангелия от Луки имело место сознательное или бессознательное копирование моделей Ветхого Завета.