Правозащитник - Артур Строгов

— Не смей так со мной разговаривать!

Белосельский отпустил наглеца.

— Ладно, я пошутил.

— Не смей делать мне постыдных намеков, иначе я обращу тебя в былое ничтожество. Станешь опять бродить по ночным улицам с грошами в кармане или подрабатывать в мужском стриптизе.

В это время их спор прервала Елена. Никита поспешил улизнуть. Белосельский смотрел на свою жену и словно не узнавал ее. Перед ним все та же женщина, которую он знал, но красота ее поблекла; она остригла свои длинные золотистые волосы, в уголках рта и около глаз появились сеточки морщин; кроме того, сильный макияж придавал Елене вид перезрелой красавицы из «Мулен Руж». Однако Алексей видел и ее душу — тщеславную, эгоистичную и почти бесчувственную.

— Давай спокойно поговорим. Никита прав: не стоит вымещать на нем досаду и гнев. Если бы ты занимался воспитанием своей дочери, то сейчас бы всего этого не произошло.

— Ирина опять попала в переделку?

— К сожалению, да. Но главное, что без единой царапины.

— Это главное, конечно, но есть и другая сторона.

— Какая же?

— Ты меня опять просишь задействовать связи, а мне этого не хочется делать. Ирина станет ответственной только тогда, когда поймет, что такое закон.

— Она ребенок. Ей всего шестнадцать лет.

— Это уже совершеннолетие. Ты ведь не была столь же наивной в ее возрасте?

— Так ты не поможешь?

Белосельский задумался на секунду.

— Ты заставляешь меня поступиться своими принципами. Хорошо, я позвоню кое-кому. Но это в последний раз. Я не желаю, чтобы ты меня дергала посреди ночи.

— Конечно! — со жгучей иронией воскликнула Елена. — Как будто она не твоя дочь.

— Разве не ты сама хотела, чтобы я не воспитывал ее?

— Боже мой! — вскричала Елена, начиная раздражаться не на шутку. Она схватила хрустальную вазу со стола и кинула ее на пол. — Ты опять меня изводишь! Мы это обсуждали раз сто! Ты все позабыл!

— Ты всегда начинаешь первая… неужели мы никогда не сможем говорить спокойно?

— Видимо, нет.

— Я всегда владею собой в отличие от тебя. Довольно упреков, Ирина будет освобождена утром. И вернется домой. Ты ведь этого хочешь?

— Да… Это должно быть и твоим желанием. А кроме того…

— Кроме того, что?

— У меня опять возникли расходы, — Елена твердо сжала зубы и взяла его за руку.

— Кто бы сомневался.

— Не надо иронии. Это самое малое, что ты можешь для нас сделать. Я не прошу у тебя тех миллиардов, которые ты тратишь на чужих людей.

— А где банк, который я тебе оставил?

— Прекрати.

— Если ты не сумела вести бизнес, то это не моя вина. То, что вместо опытных менеджеров твоей фирмой руководили проходимцы, которые в конце концов не только разорили тебя, но и заставили вмешаться меня. Я учредил тот фонд. А этот дом? Разве не я тебе его подарил?

— Ты обязан был это сделать.

— Не спорю. Но я вспоминаю об этом, чтобы ты хотя бы немного умерила свои аппетиты.

— Дополнительные расходы все равно будут.

— На новую машину я не выделю средств, это точно! В этом месяце точно нет.

— Понятно, — губы Елены сложились в гневную усмешку, — а своих приемных детей ты также ограничиваешь в расходах? Я слышала, у них даже личный шофер.

Белосельский резко приблизился к Елене.

— Не смей задевать Иву и Милоша.

Елена постаралась изобразить трагедию и принялась плакать.

— Елена, ты забыла одно…

— Что же именно?

— Я ведь различаю ложь и правду как свет и тьму. Скажи, на что тебе действительно нужны деньги?

Елена вытерла слезы и произнесла:

— Хорошо. Ну, про машину я не лгала. Мы с Никитой хотим спорткар последней модели. И для нашей дочери тоже нужна машина.

— Ирина же ездит на мотоцикле, а не на машине?

— Какая разница? Ты стал таким жадным!

— Еще на что деньги?

— Есть один проект, Никита предложил…

— Надо было с этого сразу начинать. Я отнюдь не читаю твои мысли.

С этими словами Белосельский бросился наверх, разыскивая молодого альфонса. Он нашел его в спальне в халате, неторопливо потягивающего виски.

— Мой друг, — произнес спокойно Белосельский, — ты считаешь, что все это игра? Так ты сделал сейчас неверную ставку. Не смей вытягивать у моей жены все деньги, понял? Иначе сейчас твое тело, сравнимое с торсом Аполлона, украсит вон тот подзеркальник… Если ты погряз в долгах, напрямую позвони мне, но не втягивай в это ни Елену, ни мою дочь! И не смей пользоваться ситуацией, чтобы тянуть доллары!

Тут молодой человек впервые обнаружил признаки раскаяния. Он принял столь плаксивый вид, что трудно было удержаться от смеха.

Показалась Елена.

— Я думала, что ты его убьешь.

— Наоборот, Аполлон сегодня не заслужил даже фингала. А вот над актерским талантом стоит поработать. Однако какая трогательная забота друг о друге… Не смею больше мешать вам. Ирина вернется утром, обещаю.

Выйдя за ограду дома, Белосельский нашел Виталия с сигарой в руках.

— Позвони начальнику полиции и скажи, что с ним хочет говорить Алексей Белосельский.

Недалеко от *** площади, возле красивого белокаменного храма с золотым куполом пылилась «повозка Феспида», предназначенная для раздачи горячей закуски всем нуждающимся. Пища была неприхотливой — гречневая каша и небольшая порция мяса. Все это волонтеры неустанно и усердно раздавали длинной веренице обездоленных. Сегодня раздачей закуски заботливо руководил пожилой человек лет шестидесяти. Закутавшись в теплый пуховик и обмотав себе шарфом шею, он довольно живо и деловито накладывал порцию в специально приготовленные пластмассовые миски и также старательно наливал горячий чай.

Белосельский помнил почти наизусть все такие места, и в те дни, когда он не был занят в агентстве, он самолично смотрел за порядком, доверяя лишь собственным глазам. Был один из тех зимних дней, когда ощущаешь насколько беспощадно дыхание Его величества холода. Ветер безжалостно метал ледяные стрелы в лицо.

К Белосельскому подбежал краснощекий человек средних лет с несколько раболепным выражением лица.

— Все спокойно сегодня, Антон? Есть проблемы с продовольствием? — спросил Белосельский. — Смотри, ты отвечаешь головой…

— Все организовано, как Вы велели!

Антон тут же принялся скороговоркой доказывать, что он «обставил дело по высшему разряду». Но потом прибавил: