Случайная невеста капитана Танрея - Светлана Салтыкова

Кроме того, настроения Филомене не добавили и разъяснения капитана. Оказывается, крейсер летел на задание и не то, что не мог изменить курс ради благородной эры, но даже сообщить о нас на Дорг. От этого известия Филомена немного присмирела. Но теперь к перепадам ее настроения я относилась более спокойно: девица по-прежнему не вызывала у меня особого восторга, но и того внутреннее раздражение, как в начале знакомства, тоже не было. Да и, если честно, мою голову занимали теперь совершенно другие проблемы. Ведь совсем недавно капитан все-таки рассказал, куда и зачем они летят.

Нашей целью оказалась планета Йел, которая еще даже не числилась в общегалактическом реестре. Местное население приняло первую экспедицию ученых вполне дружелюбно, и, казалось, ничто не предвещало беды. Тем неожиданней стал сигнал SOS, который вскоре получили на одной из ближайших к планете военных баз. Отряд быстрого реагирования прибыл на Йел незамедлительно, но не обнаружил ни единой живой души. Хотя в лагере ученых и дома, и техника, и всякие прочие хозяйственные мелочи остались на месте. Создавалось впечатление, что люди просто в какой-то момент растворились в воздухе, а вот в поселении дикари собирались довольно тщательно и оставили лишь то, что не смогли унести с собой, то есть практически голые стены.

Все подозрение в исчезновении ученых упали, конечно же, на них. И теперь к планете мчалось еще несколько крейсеров, чтобы присоединиться к поисковой экспедиции, а при необходимости и разобраться с аборигенами силовыми методами. В общем, ситуация не из самых приятных!

Не знаю, как у Филомены, но у меня сердце каждый раз тревожно сжималось в груди, как только я пыталась представить, что нас могло ожидать на незнакомой планете, да еще и с враждебно настроенным населением. А ведь так не хотелось после чудесного спасения из одной беды увязнуть двумя крыльями в другой!

Но, несмотря на все опасения и предубеждения, планета производила на первый взгляд вполне благоприятное впечатление. Мягкое, не жгучее как на Дорге солнце напомнило мне родной Ортион, так что за крылья я теперь почти не переживала и с нетерпением ждала, когда истончившаяся в космосе перламутровая сеточка благодаря ультрафиолету обретет былую плотность.

Филомена же, лишь выглянув из иллюминатора, сразу заявила, что дикая природа не для благородных эр. Впрочем, сидеть на корабле пришлось нам обеим, и только через несколько дней, когда военные исследовали всю близлежащую территорию вдоль и поперек, а за одно распугали всех мало-мальски опасных хищников, я все-таки всеми правдами и неправдами добилась разрешения покинуть корабль. Так что теперь никто не мешал мне сидеть на самой нижней ступеньке трапа и наслаждаться видом могучих деревьев. А воздух… и я глубоко вдохнула: запаха гари после выжженной при посадке растительности почти не ощущалось, зато из леса тянуло какими-то незнакомыми цветочными ароматами. А еще голова буквально кружилась от количества кислорода. После заточения и путешествия на крейсере, где даже с учетом вентиляции воздух все равно казался спертым и тяжелым, здесь он был кристально чистым и свежим. Идеальная… почти идеальная планета, у которой все же есть какая-то своя тайна.

В тот день на душе было как-то особенно тоскливо, и, должна признаться, скучала я не только по Ортиону, но и Доргу, а еще… чего уж скрывать, по Танрею. Интересно, ищет ли он меня? Или давно уже выбросил из головы свою фиктивную невесту и сейчас решает какие-нибудь внутренние проблемы, связанные, например, все с тем же Кейсеем? Я тяжело вздохнула и подняла голову. Мириады золотистых глаз смотрели на меня с звездного неба, и где-то среди них находился и тот самый далекий Дорг, к которому я прикипела всем сердцем. А может дело вовсе не в планете? А в моем женихе? И я почувствовала, как при одном воспоминании о нем, губ коснулась грустная улыбка. Сейчас он от меня на расстоянии миллионов световых лет, но разве это преграда для настоящих чувств?

Я всматривалась в звездную даль так долго, пока далекие огоньки не стали двоиться в глазах, а потом их свет словно слился в единое целое и закружил, вовлекая в этот вихрь и меня. Я вновь превратилась в бестелесный дух и понеслась вдаль. Теперь моя душа, легкая словно крохотная пылинка, парила над целым миром. Отсюда шапки деревьев казались лишь небольшими зелеными холмами, которые изредка разрезали, словно глубокие морщины, овраги, иногда их сменяли неширокие извивистые ленты рек. И вдруг среди всей этой дикой, нетронутой цивилизацией красоты я заметила странное сооружение. Повинуясь внезапному желанию, душа на мгновение зависла над округлой остроконечной крышей. Отполированный камень отражал солнечные лучи и сиял словно драгоценность, выпавшая из кармана не иначе как модницы-великанши.

Какой-то непонятный зов, который будто магнитом притягивал к себе, толкнул мой бестелесный дух вниз, но стоило только ему устремиться к необычному сооружению, как мир вокруг подернулся легкой рябью, словно сигнал приема вдруг стал прерываться, а затем я внезапно очнулась уже в собственном теле.

Твердо, неудобно, неровно. Я заворочалась и тотчас затылок прострелило от боли. Да уж, кажется, на этот раз угораздило растянуться прямо на ступеньках! Я осторожно приподнялась и осмотрелась. Уфф, хорошо хоть нет свидетелей у моего обморока!

Медленно, словно столетняя старуха, я переползала с ступеньки на ступеньку. Ноги подкашивались от слабости, голова гудела, а руки мелко дрожали — в общем, на лицо все последствия очередного спонтанного всплеска способностей. Не знаю, сколько пришлось потратить времени на преодоление горной вершины в виде трапа, а потом я приветственно махнула рукой и даже вымученно улыбнулась дежурному. Ну все, теперь только коридор — последнее препятствие к моей каюте. Только там я смогла наконец упасть на кровать и забыться сном.

Утром проснулась, на удивление, вполне бодрой и первым делом отправилась в душ. Кстати, после плена я вдруг взглянула на эту процедуру совершенно под другим углом и теперь наслаждалась ощущением мягкой мыльной пены и тепла, струящегося вместе с водой по телу. Да, с некоторых пор я особенно ценила такие простые вещи, как чистоту, нормальную пищу и спокойный сон. Но сейчас, стоя под струями, что-то не давало мне окончательно расслабиться. Пока еще неясная тревога заползла в сердце змеей и все никак не хотела оттуда уходить. Я старалась не обращать на нее внимание, старалась выбросить все из головы, однако неприятное чувство не исчезало, оно наоборот только усиливалось. И теперь я едва сдерживала легкую дрожь, от которой не спасала даже теплая вода.

После душа я несколько раз порывалась поделиться своими предчувствиями то с Филоменой, то с капитаном, но мне не хватало решимости, а еще доказательств. Увы, но без последних мои слова восприняли бы как бред чересчур нервной девицы, побывавшей в плену у пиратов.

Весь день я сопротивлялась странному предчувствию, но когда на планету опустились сумерки, и разразилась та самая «буря», какая обычно бывает после затишья. От непонятных яркие вспышек среди деревьев внезапно возникло ощущения чего-то плохого и неправильного. Сердце забилось чаще, словно пронзенное этим пониманием, а пальцы с силой вцепились в край стола.