В этот раз - навсегда - Эбби Грей

Через минуту зазвонил звонок.

– Пицца, пицца! – Оба малыша бросились к кухонному столу и уселись на стулья.

– С днем рожденья меня, с днем рожденья меня… – запел Джексон, и все дружно присоединились к нему.

Они закончили ужинать и уже убирали со стола, когда во дворе появился целый караван пикапов.

– Они здесь, Джексон! – завизжала Эмили из спальни, выглянув из окна и увидев, как ее родные выбираются из машин. – Пойдем во двор, и ты увидишь их всех.

Трейси не знала, стоять ли ей рядом с Остином, пока он приветствовал свое семейство, или скромно раствориться на заднем плане, пока все они одновременно пытались познакомиться с Джексоном. Остин с легкостью решил эту дилемму, притянув ее к себе и придерживая одной рукой за талию, пока его родные вливались в дверь, шумно разговаривая и расставляя на столе пирожные, чипсы, пироги, пирожки и маленькие закусочные бутербродики. Наконец Остин взял ложку и громко постучал по деревянному столу, чтобы добиться всеобщего внимания.

– Дорогие мои, я хочу, чтобы вы познакомились с моей Трейс, – сказал он и притянул ее к себе еще ближе. – Вы все слышали, как я рассказывал о ней много лет подряд, и не могу передать, как я счастлив наконец представить вам ее. А это – наш сын Джексон. – Он прикоснулся рукой к плечу Джексона. – Теперь, если вы все встанете семьями, я вас познакомлю.

Он начал со своих родителей, Элли и Эндрю Миллер, а когда закончил, у Трейси уже кружилась голова.

Она насчитала четверых братьев и столько же невесток, а еще ведь была куча детей. Все смеялись и разговаривали одновременно, и она знала, что пройдет немало времени, прежде чем она запомнит, кто есть кто. И еще Трейси надеялась, что понравится им.

Поднимаясь в кабину своего пикапа, Остин испытал приступ боли, но было так хорошо наконец оказаться за пределами квартиры одетым в свои лучшие джинсы, ковбойские сапоги и белую накрахмаленную рубашку, что он решил не обращать внимания на этот сигнал. А если причиной были его неоднократные и небезуспешные попытки усадить Трейси на колени, чтобы поцеловать, то ради этого стоило потерпеть маленькое неудобство.

Эмили и Джексон устроились на заднем сиденье и пристегнулись. Их лица сияли от возбуждения. Трейси сидела рядом с ним на переднем сиденье и казалась обеспокоенной. На ней были белая вышитая рубашка и джинсы, сидевшие как влитые. И если это не темно-синие новенькие роперы, то он готов съесть на обед пряжку от ремня и закусить пригоршней саранчи.

Они еще не выехали из Дюранта, как Джексон спросил:

– Далеко еще, папа?

– О, через пару дней мы уже будем на месте, приятель, если, конечно, пыльная буря не остановит этот фургон. И если это случится, нам придется ограничить расход воды. Я знаю, вам с Эмили трудно два дня не купаться и не видеть ваших лошадок, но крытый фургон может двигаться только с такой скоростью, – монотонно тянул Остин.

– Ой, папа, какой ты глупый, – сказал Джексон. Потом они с Эмили пустились в беседу об их лошадях и о том, как они будут делать вид, что отправляются верхом куда-то далеко через прерию. Потом обсудили, держат ли герои «Звездных войн» лошадей на борту космического корабля или нет.

Остин протянул руку через широкое сиденье и помассировал Трейси плечо.

– Ты что-то тихая сегодня. Она не ответила.

– Волнуешься из-за новой встречи с моими?

– Нет. Да. Не думаю. – Она смотрела в боковое окно.

– Какой же ответ правильный?

Она снова не ответила. Остин попытался зайти с другой стороны.

– Ты сегодня великолепно выглядишь. – Голос его приблизился к шепоту. – Лучше ты выглядишь, только если на тебе вовсе ничего нет.

– Ты пытаешься отвлечь меня. Это не получится. Но все равно, спасибо за попытку. – Она едва заметно улыбнулась. – Далеко до Том-Бина? Мне надо выйти.

– О, ты имеешь в виду выйти. Извини, здесь только одно отхожее место между Дюрантом и Том-Бином. Последний раз, когда я заглядывал туда, там не было туалетной бумаги, но внутри на проволоке висел каталог Сирса тысяча девятьсот первого года. Думаю, что гремучая змея, которая живет там, уже готовится к зимней спячке в камнях позади, так что о ней тебе беспокоиться нечего. Если только она не пребывает в дурном настроении, – протянул Остин. – Ее иногда видят в это время года. Проезжие из Оклахомы всегда тычут в нее палкой, поэтому она их ненавидит.

Улыбка Трейси стала шире.

– А за теми камнями, где нет гремучек, залегли дикие киношные индейцы?

– Да. И у каждого – стрела с моим именем. Ты больше не в цивилизованном мире, Трейс. Мы направляемся в темнейший, дичайший Техас. Оставь надежду.

Трейси не знала, что Остин умеет так изумительно дурачиться.

– А почему это индейцы охотятся на тебя? – подыграла она, наслаждаясь новой забавой.

– Потому что ты рядом со мной. Твои рыжие волосы делают тебя богиней киношной индейской культуры, не имеющей и никогда не имевшей ничего общего с настоящими индейцами. Если они застрелят меня, то смогут похитить тебя и увезти в свой лагерь, где ты отныне и навек будешь приносить им удачу. Их маис будет вырастать двадцать футов в высоту, а молодежь – по меньшей мере шесть футов, если они смогут ублажить свою богиню. – Он наконец закончил свою речь. – Бог свидетель, эту богиню непросто ублажить, – сухо добавил он и оглядел ее с ног до головы. Трейси смеялась как ненормальная, к огромному его удовольствию. Ему все же удалось отвлечь ее…

– Папа, я хочу пить. Еще далеко? – встряла в разговор Эмили с заднего сиденья.

– Всего несколько миль, малышка. Мы можем остановиться и купить чего-нибудь холодненького, но не печенья и не мороженого. Бабушка стояла у плиты три дня, и, если мы не воздадим должного ее стряпне, она подумает, что мы не любим ее. – Он смотрел в зеркало заднего вида на Эмили, пока говорил. – О'кей?

– О'кей, папа.

Трейси тоже посмотрела назад и увидела, что эти двое уютно прильнули друг к другу. Зрелище согрело ее сердце, и она с улыбкой повернулась к Остину.

– Счастлива?

– Да. Очень.

– Папа, ты до сих пор не сказал мне, что значит «молвлены»? – сказала Эмили. – Моя учительница сказала, что ты молвлен с Трейси. А дедушка говорил дяде Сэму, будто есть молва, что у него новое ружье. Ты что, собираешься купить Трейси новое ружье?

– Нет, Эмили, – терпеливо ответил он.

Трейси обеспокоенно взглянула на него. Он не посмеет сказать детям, что они собираются пожениться. По крайней мере не обсудив этого с ней, а по правде говоря, она до сих пор не была уверена, каково все же ее мнение на этот счет. У них до сих пор еще не было достаточно времени друг для друга, когда двое детей не путались бы под ногами, чтобы узнать, смогут ли они возродить любовь, которая однажды была неистова и сильна, как горная река.