Прощенные - Анастасия Романчик

— И так, парни…

— И девушки, — добавив со смешком Хак.

— Парни, — не согласился с ним Вулкан и продолжил: — сегодня мы отправляемся в страну фей. Поэтому заранее прошу смотреть себе под ноги, потому, что одна раздавленная фея — еще ладно, но сотня разъяренных бестий — это вам не шуточки. Монстра, которого мы должны поймать, вы видите на своих экранах.

— Эй, Босс, а может, поучим Комету стрелять? — предложил, сально улыбаясь, здоровяк, бросив взгляд в сторону Марины.

Кларен захохотал, наблюдая, как поменялся в лице Лом, когда безобидная на вид девушка продемонстрировала ему свои клыки.

— Комета, конечно, будет учиться стреляться из огнестрельного оружия, но не сейчас, — напряженно сказал Босс, тревожно посмотрев на девушку. — Девонька и сама управиться, если потребуется. Я сам займусь ее обучение, но не сейчас. У нас на это нет времени.

— Финансы поют романсы, — фыркнула Маринка, прекрасно понимая, почему истребители так торопятся с выполнением заказа, учитывая то, какие у них расходы.

— Кто бы сомневался, хорошая фраза надо запомнить, — хмыкнул вампир.

— И так, все готовы?

— Да, Босс.

— Хорошо, тогда отправляемся!

Собирать особо нечего, в основном оружие. Возле портала Марина последний раз бросила взгляд на базу охотниц. Интересно, наказали Нуарию или нет? Хотелось надеяться, что все у нее сложилось хорошо.

За их уходом следила Аркалия и взгляд ее по-прежнему холоден…

— Напомни, чтобы я обложила их матом, — шепнула на ухо Лиме Экрис.

Олимпиада улыбнулась уголком рта.

Они целые сутки просидели в деревянной магической камере лесных эльфов. Остроухи «злодеи» не захотели выслушать их. Они чувствовали зло в ее крови и не собирались рисковать. На душе остался неприятный осадок. Экрис и Горлуна скорее всего отправят домой, а вот ее…

Хотелось плакать. Что она совершила такого в своей грешной жизни, что должна расплачиваться за все такой горькой ценой? Эльфы решали, казнить ее или миловать. О том, какое решение они приняли, Лима узнает в скором времени. Девушка не сомневалась, что смертный час близок. Остроухие не пощадят. Достаточно взглянуть в их глаза, чтобы увидеть ответ и свой приговор. Она столько раз бежала от смерти, но проклятая все равно настигала, наступала на пятки и старалась подставить подножку. Ее спасало только чудо, но в теперешнем положении его сложно ожидать. Она проклята, заражена неизлечимой заразой, а противоядия не существует.

Из соседнего помещения слышны их гневные мелодичные голоса. Их магия настолько сильна, что не оставила путей отступления. Лима не могла сбежать. Как вырваться из капкана древней магии лесных жителей? Силы-то у нее много, но у них за плечами тысячелетия жизни. А она на свете не прожила и жалких двадцати лет. И каков конец? Смертная казнь?

Прекрасные остроухие мужчины вошли целой делегацией. Их легкие одеяния развевались от малейшего прикосновения ветра.

— Вы свободны и можете отправиться домой, кроме тебя, вампир, — указал на Лиму. — Ты приговорена к смерти. Мы бы хотели обойтись без столь жесткой меры, но твоя сущность требует именно такого наказания. Твоя душа чиста, и обретет покой.

— Эй, вы!

— Экрис, не надо, — обреченно положила на лапу паучихи руку. — Я согласна с приговором, мне нечего возразить против него.

— Но как же так? — недоуменно уставилась на нее Экрис.

— Я вампир. Как долго я смогу сдерживать свою жажду, кто знает? Так не лучше ли закончить все бесполезные попытки вернуться к прежней жизни?

— Но это неправильно, несправедливо!

— Жизнь вообще несправедливая штука, — горько хмыкнула Лима. — Иди, ты обрела свободу.

Она встала, глубоко вздохнув.

— Я готова принять ваш приговор.

— Крик, не надо! — закричала Экрис. — Хрен с ней свободой! Это не стоит твоей жизни! Несправедливо! Эй, вы! Вы что не понимаете, что творите?! Она же всей душей вам верна и вашему хренову свету! Она верила в него! Верила в прощение! Чтобы ее простили! Неужели вы не видите, что она хочет этого?!

Но слова не достигли цели. Лица эльфов остались бесстрастны. Лима, прежде чем Экрис сумела ее остановить встала в центр круга из мужчин, словно не замечая их презрительных полных недоверия взглядов.

— Крик!

— Стой, мы ей ничем не поможем, — тихо шепнул Горлун.

— Если это свет, то я отказываюсь от него!

Олимпиада обернулась и встретилась взглядом с синими глазами Экрис, укоризненно покачала головой.

— Так правильно, — сказала и отвернулась.

— Кри-ик!

Эльфы не разомкнули круга, пока они шли к месту казни по длинным дорогам из огромных ветвей. Множество глаз провожали ее как осужденную, как носительницу скверны. Лима не в обиде на них, их обвинение справедливы. Она монстр и подобное существование ей самой претило. Если суждено умереть в этом полном красок мире, что ж, она готова к этому.

Место казни — идеальный зеленый круг. По центру находились два столбика с цепями, рядом с ними стоял бледный эльф с белыми волосами. Лицо — суровая маска. В руках он держал посох, заканчивающийся ветвистой и цветущей веткой, скрывающей светящийся кристалл ослепительной белизны.

Лиму поставили на колени и приковали цепями к столбикам. Эльфы разошлись в разные стороны. Наблюдателей хватало. Они все ждали, когда заговорит старший. Девушка прислушивалась к биению собственного сердца. Но слишком медленные для человека удары неразличимы даже в такой глубокой тишине.

По щекам катились крупные слезы. Ни стонов, ни криков истерики. Истинная боль никогда не сопровождаться громкими звуками. Она проходит в молчании. Воспоминания катились назад в прошлое. В счастливое детство. Во времена, когда папа и мама вместе и ничего не предвещает беду. Сестра маленькая лежит в коляске, брат не такая сволочь и все, все хорошо.

— Ты согласна с приговором, вампир? — спросил сурово эльф у Лимы.

Она вытерла слезы и ответила настолько твердо, насколько позволяло ее состояние:

— Да, согласна.

— С тем, что твое темное существование требует прерывания?

— Да, согласна.

— Согласна с тем, что ты носительница зла?

— Да, согласна.

Он на миг замолчал, удивленный услышанными ответами. Оглянулся на своих эльфов. Они не менее поражены, чем он. Старый эльф кинул взгляд в сторону еще одного зрителя. Но тот стоял непреклонный, словно гора, лишь глаза меняли время от времени свой цвет.

Обычно темные пререкались, огрызались, ругались и даже плевались. Они смеялись в лицо суда эльфов. Неважно кем они являлись в прошлой жизни. Приговоренные к смерти люди никогда не соглашались с приговором. Как делала это Экрис. Они не вникали в саму суть, им важнее собственная никчемная жизнь. Но эльфам еще никогда не встречалась подобная покорность своей судьбе.