Страсти у вулкана - Элен Алекс

— Тогда нужно уйти.

— А если ты еще в этом сомневаешься? — сказала Даниэль.

Доктор Олсен задумался.

— Тогда нужно куда-нибудь уехать на время. И все обдумать.

— Если любишь, — сказала Даниэль, — то никогда не будешь уезжать.

— Бывают разные обстоятельства, — сказал доктор Олсен, — люди уезжают и, например, пишут письма, а другие люди получают эти письма и ждут. Или же они не получают никаких писем. А просто ждут. Потому что чувствуют, что надо ждать.

— Писать письма — это такая же фальшь, как передавать горячие приветы. И то и другое не имеет совершенно никакого смысла. Если любишь, никуда не уедешь. Если любишь, ты — бог, и сделаешь все, чтобы быть рядом с тем, кого любишь. А если не любишь, то ты уедешь на край света и будешь писать оттуда душещипательные письма и слать горячие приветы с утра пораньше, а вечером ходить в соседний ресторан с какой-нибудь местной блондинкой, для которой тоже нет ничего святого, и забывать о тех, кто тебя ждет.

— Не все так грустно, — сказал доктор Олсен, — ведь есть некое внутреннее чувство. И если ты не захочешь возвращаться к тому, кто ждет, то уже не будешь туда возвращаться.

— Как все запутанно, — сказала Даниэль, — как все сложно и запутанно.

— А ты доверься внутреннему чувству, — сказал доктор Олсен, — и слушай только его. И никто не заставит тебя быть там, где ты не хочешь быть, делать то, что не велит тебе делать твое сердце, и думать о том, о ком ты больше уже не можешь думать.

Вечером доктор Олсен развел костер и подогрел ужин. А еще он достал из рюкзака бутылку шампанского.

— Ну вот, теперь мы как в кино, — сказала Даниэль.

— Да, а я — волшебник, который на вершине вулкана достает из рюкзака бутылку шампанского.

Они сидели на теплом одеяле, которое доктор Олсен тоже выудил из своего бездонного рюкзака.

— А еще в кино у героев обычно лежат в дорожном саквояже смокинг и вечернее платье, — сказала Даниэль. — Представьте, двое в пустыне, без глотка воды и одежды. А ближе к вечеру они, уже в смокинге и вечернем платье, заставили весь песок свечами и пьют шампанское из хрустальных бокалов.

Доктор Олсен рассмеялся.

— Смокинга и платья у меня нет, а светить нам будут звезды и костер.

— И фужеров тоже нет?

— Нет. Мы будем пить из бумажных стаканчиков.

— Тогда еще один вопрос.

— Спрашивай.

— Почему в вашем рюкзаке оказалось шампанское?

— Потому что вчера я пригласил тебя в горы, отдохнуть и от всего отвлечься.

Доктор Олсен открыл бутылку, пробка выстрелила в темное небо.

— Но я же отказалась, — сказала Даниэль.

— Во-первых, ты ничего конкретного не сказала.

— А во-вторых, вы почувствовали, что я поеду?

— Поздравляю, ты тоже становишься немного волшебницей.

Доктор Олсен вытащил из рюкзака два больших теплых свитера, один из них он протянул Даниэль. Даниэль скептически осмотрела свитер.

— Я утону в нем, — сказала Даниэль.

— Ну мы же не на бал с тобой собираемся, — сказал доктор Олсен. — Мы пойдем туда в следующий раз, — добавил он совершенно серьезно.

— В следующий раз вы пригласите меня на бал? — улыбнулась Даниэль.

Она надела свитер и тут же утонула в нем.

— Если ты пару танцев подаришь мне, — улыбнулся доктор Олсен.

— А куда я дену остальные танцы?

— Раздаришь остальным своим поклонникам. А я даже не буду ревновать.

Даниэль задумалась.

— Значит, в моей жизни будет еще много событий? — сказала она.

— Конечно. Великое множество. Мир не заканчивается только одним городом. Даже если этот город находится около самого настоящего вулкана. Скажу больше. Мир дальше этих гор. И реки, которая за этими горами. И океана, в который впадает эта река. И это действительно так.

И мир незримо затаился где-то там, за отблесками костра, а несчетное количество звезд вежливо слушали разговор двух людей на вершине горы. И хотя в этом разговоре не было ничего такого особенного, но однажды он мог перевернуть собой весь этот мир.

Даниэль положила голову на свою руку и, уже засыпая, стала тихо говорить:

— Я не знала, что со мной, мне надо было о многом подумать. Все лежит на поверхности. Кто-то любит кого-то, просто не может без него ни дышать, ни жить. А этот кто-то другой прекрасно может без него и дышать, и жить. А потом вдруг все меняется. И никто не виноват. Это жизнь. А наша жизнь — это тысячи историй. Так бывает сплошь и рядом. И даже если герой был совершенен, необычен, идеален и неповторим, все должно было произойти именно так. Эти истории рождаются, живут и, как все живое, имеют свое начало и конец. Они вбирают в себя чувства и события, духовное преображение и перемены, этапы жизни и любви. И так как жизнь безумно коротка, то и всем историям в нашей жизни тоже отпущено очень мало времени на существование. Все когда-то кончается и начинается заново, это было и будет всегда…

Даниэль уже почти спала, когда почувствовала его поцелуй.

И где-то на другой половине неба солнце не остановилось от этого на своем пути. И луна не сорвалась с небес, и даже вулкан не проснулся.

Проснулась Даниэль. Это был другой мужчина, который ее поцеловал. Но мир от этого не перевернулся.

В темноте она видела лицо доктора Олсена.

— Когда я увидел тебя впервые там, на студии, со мной что-то произошло, — тихо сказал он.

Даниэль смотрела на него в лунном свете. Грустные глаза, длинные ресницы, мужественное лицо.

— Что произошло? — шепотом спросила Даниэль.

— Пока не знаю, — сказал доктор Олсен. Он задумался. — Просто я сразу понял, что мы непременно увидимся еще.

— Ты сразу обратил на меня внимание? — спросила Даниэль.

— Да.

— Но почему?

— У тебя в глазах было одиночество.

— У всех в глазах есть одиночество.

— Нет, в тот вечер оно было только у тебя.

Даниэль подумала.

— Значит, ты не удивился, когда я пришла к тебе в больницу?

Неизвестно почему, но они говорили шепотом, хотя вряд ли их кто-нибудь мог услышать, остальные люди были далеко.

— Почему же, я очень удивился, — улыбнулся доктор Олсен.

— Но?

— Но тут же принял ситуацию такой, как она есть.

Даниэль чувствовала его дыхание на своем лице. Вот и еще один человек, который тоже теперь оставит в ее жизни свой след.