Ночная кобылка - Пирс Энтони

– Срежь ее! – посоветовал Гранди.

У Хамелеон был при себе отличный острый нож. Аймбри даже не знала, что у Хамелеон было с собой холодное оружие – эта беззащитная женщина оказалась не столь беззащитной. Для кобылки было только загадкой, где женщина могла держать эту вещь никем незамеченной. Хамелеон подошла к кусту, схватила ветку рукой и ударила острым лезвием по коре.

Вдруг земля затряслась. Раздался глухой рокот. Хамелеон опустила руку с ножом, удивленно оглядываясь.

– Этот шум, – заметил Гранди, – ничего особенного не означает, если не считать того, что может начаться землетрясение. Уж лучше убраться отсюда подобру-поздорову!

– Землетрясение не может начаться просто так! – возразил Икебод. – Это серьезное природное явление. Обычно землетрясение бывает следствием движения пластов, которые находятся глубоко под землей.

Снова раздался рокот, на этот раз уже ближе к ним и более отчетливый. – Не может быть, чтобы такое происходило в Ксанте, – сказал голем, – это странное землетрясение, возникает неизвестно от чего. У нас ведь волшебная страна, даже о землетрясениях мы можем узнать заранее!

Архивариус уже не слушал его – он старался сохранить равновесие, чтобы не упасть во время очередного толчка. – Все может быть! – сказал он, балансируя руками.

Хамелеон тем временем снова ударила ножом по ветке. Но толку было немного – несмотря на остроту лезвия, зарубки были небольшие, так как древесина была невероятно жесткой. Еще удар – и из зарубки потекла густая красная жидкость. – Интересно, что это за растение, – сказал Гранди и издал какие-то странные звуки, явно заговаривая с кустом, но ответа, к его удивлению, не было.

– Может быть, теперь мы сможем просто отломить эту ветку! – сказал Икебод, чувствуя себя неловко. Он с силой хрястнул ветку о колено.

Внезапно развесистые только что ветви поднялись кверху. В земле, прямо у них под ногами, появилась широкая щель, в которой обозначилась какая-то стекловидная масса, покрытая сетью белых, черных и коричневых прожилок. Это было похоже на отполированный кусок скалы.

– Да это же глаз! – воскликнул Гранди.

Икебод, свисая с ветки, с ужасом глядел в циклопический глаз. – Для чего это холму вдруг глаз? – в ужасе закричал он. – И кто это меня повесил сюда?

– Это же веко, – догадался голем, – и как это я раньше не понял! А это ресница! Вот в чем дело! Это совсем не растение! Так вот почему оно не отвечало на мои вопросы! Я пытался разговаривать с глазом животного! Естественно, что ответов я не получил – где вы видели, чтобы ресницы могли разговаривать!

Икебод тем временем упал с верхней ресницы на нижнюю. Во время падения его нога случайно угодила прямо в этот ужасный глаз. Глаз моргнул, веко опустилось, подобно решетке в воротах крепости. Икебод моментально вскочил на ноги и отбежал от страшного места.

– Садись скорее на коня! – крикнул ему Гранди. – Нужно как можно скорее бежать отсюда!

Все трое быстро запрыгнули на спину белому коню, который вскачь бросился прочь. Аймбри ковыляла вслед за ними.

Тут Аймбри осенило: – Сфинкс! – вскричала она. – Ведь это же сфинкс!

– А ведь нас предупреждали держаться от него подальше, – сказал Гранди, – как обычно, мы попали в самую гущу опасности, совершенно о ней не подозревая!

Земля тем временем снова угрожающе затряслась. Чудовищных размеров лицо сфинкса открыло огромную пасть, из которой, подобный смертоносному урагану, вырвался звериный рык – Если больно, так зарычишь! – прокричал голем.

– О, ради Бога, – проворчал Икебод, – глупые шутки сейчас неуместны!

– Но ведь весь Ксант – одна большая шутка, – возразил Гранди, – всюду, куда бы ты ни ступил, везде ты натыкаешься на несуразность!

– Или натыкаешься на нечто иное! – заметила Хамелеон, явно намекая на лошадиный навоз.

Тем временем дневной конь поскакал по дергающейся щеке исполина по направлению к его плечу. Но сфинкс в гневе стал поднимать голову, и спуск, таким образом, стал практически невозможен, так как щека стала теперь перпендикулярна плечу. А тот красновато-розовый холм, по которому они взбирались, был не чем иным, как пораженной макушкой великана. Должно быть, каждый удар лошадиного копыта раздражал сфинкса, но понастоящему он разозлился только тогда, когда путешественники покусились на его ресницу.

– Аймбри! – позвала кобылку Хамелеон, заметив, что ее сзади не было.

– Идите вперед! – отозвалась Аймбри. – Я иду следом, не беспокойтесь!

Но, конечно же, она не могла идти за ними достаточно быстро всего лишь на трех ногах, тем более, что лицо сфинкса тряслось. Внезапно Аймбри упала и покатилась в направлении пасти чудовища, которое в этот момент как раз делало вдох. Кобылка сделала отчаянный рывок и избежала участи быть проглоченной, но это было еще не все, так как она покатилась по щеке в том направлении, откуда только что пришла. Теперь рот великана разделял ее с друзьями.

Новая опасность грозила ей: на этот раз это был кратер уха сфинкса. Но Аймбри решила остаться там – по крайней мере ухо не могло проглотить ее.

Но что случилось с ее друзьями? Сфинкс мог запросто заметить и проглотить их. Ведь они остались на опасной половине лица, которую видел глаз сфинкса!

Затем ей в голову пришла идея. Аймбри мобилизовала все свое воображение и наслала на сфинкса сценку, которая навеяла на него обстановку уюта и расслабляющего комфорта. Вообще-то кобылка не была специалистом в снах такого рода, поскольку ей приходилось иметь дело совсем с иными снами! Но ведь теперь она обладала половинкой души, и это была добрая душа, она помогла кобылке сделать этот сон максимально приятным для монстра. Медленно раздраженное чудовище успокоилось. Сон изображал зеленую лужайку, в лучах нежного солнца резвились маленькие сфинксы. Обожженную солнечными лучами макушку нежно обдувал мягкий прохладный ветерок, натертое назойливыми путешественниками веко больше не зудело – чего там только не было, не сон, а прямо мечта! Глаза сфинкса закрылись, и рычание прекратилось.

Аймбри, воспользовавшись моментом, осторожно вылезла из огромного уха и стала спускаться на настоящую землю. Но копыта ее снова стали раздражать чувствительную кожу чудища, и снова оно стало просыпаться. Ведь сон этот был искусственным, поэтому сфинкс не слишком крепко заснул, любой слабый шум и то мог потревожить его. По идее, существо, обладающее такими габаритами и массой, должно иметь спокойный нрав, когда оно просыпается, но все же Аймбри сочла за благо не рисковать, и потому снова вернулась в ухо.

Поняв, что днем пытаться выбраться отсюда невозможно, Аймбри сама решила немного подремать в ухе великана. Она снова постаралась наслать на сфинкса новый сладкий сон. По счастью, все сфинксы были большими сонями, поэтому они редко позволяли себе бродить по Ксанту просто так. Существовала даже легенда об одном сфинксе, который в поисках тихого местечка отправился в Мандению, нашел тихое пустынное место, которое ко всему прочему еще было хорошо прогрето солнцем, прилег вздремнуть, и так и не проснулся, оставшись лежать в царственной позе на тысячи лет. Невежественные местные жители решили, что это обычная статуя и отбили сфинксу нос. А если сфинкс проснется и увидит, что лишился носа? То-то шуму будет!