Тысяча Имен - Джанго Векслер

Винтер, стоя на краю этого побоища – барабанщики в ужасе застыли у нее за спиной, – наблюдала за делом рук своих с нескрываемым удовлетворением. Лейтенант другой роты, толстяк со всклокоченной бородой, устремился к Винтер, покуда его сержанты безуспешно пытались прекратить беспорядок. Винтер отдала честь, постаравшись придать лицу как можно более бесстрастное и бессмысленное выражение.

– Ты что это, черт тебя побери, вытворяешь?! – выпалил лейтенант, трясясь от гнева.

– Виноват, сэр! Выполняю приказ, сэр!

– Чей приказ?

– Лейтенанта Д’Врие, сэр! Лейтенант приказал погонять этих бездельников. Извините, что врезались в ваш строй, сэр! Мы не нарочно, сэр!

Лейтенант сверлил ее взглядом, явно не зная, как отнестись к словам сержанта. Наконец он остановился на презрении. Винтер изо всех сил сохраняла приветливо-идиотское выражение лица.

– Ну так сам и наведи порядок, – буркнул он. – Если твои болваны через пять минут не уберутся подальше от моей роты и вообще от плаца, я обо всем доложу капитану! Понял?

– Так точно, сэр! – Винтер круто развернулась навстречу кутерьме, которую сама же и устроила. – Капрал Форестер!

Паренек уже выбрался из толчеи, ужом протиснувшись между дерущихся. и теперь беспокойно вертел головой. Услышав окрик Винтер, он рывком крутнулся и вытянулся по стойке «смирно».

– Убрать этих болванов с плаца! Приказ лейтенанта! – Винтер указала на торчавшего у нее за спиной толстяка. – Живо!

Лицо Бобби прояснилось, и можно было не сомневаться, что ему, как и Винтер, стоит большого труда не расплыться в ухмылке.

– Есть, сэр!

Короткая стычка словно разогнала накопившуюся за несколько часов усталость, и солдаты хлынули с плаца шумной толпой, хохоча и перекрикиваясь друг с другом. Атмосфера безудержного веселья не рассеялась и по возвращении в лагерь. Кто-то выудил невесть откуда мяч, и скоро две стихийно возникшие команды азартно гоняли его вдоль ряда палаток, а зрители, собравшиеся по бокам импровизированной площадки, хохотали и подбадривали игроков.

Винтер не понимала, откуда у них берутся силы. Схлынувшее напряжение оставило после себя дрожь и слабость в теле, и Винтер мечтала только о том, чтобы на несколько часов выпасть из окружающего мира. Под невыносимой усталостью таился смутный страх. Бунтарская выходка, поначалу казавшаяся Винтер такой остроумной, теперь мнилась ей смехотворной. Д’Врие и не подумает принимать в расчет, что у нее были противоречащие друг другу приказы; он увидит только, что его требование не выполнили, и обрушит на Винтер всю тяжесть своего гнева. Разжалует в рядовые и прогонит в прежнюю роту, в лапы Дэвиса.

Протиснувшись сквозь толпу, Винтер проскользнула в относительно прохладный полумрак своей палатки. На походном столике лежали бумаги – из-за длинных переходов у Винтер почти не оставалось времени на ротные счета, и внушительная груда документов меньше не становилась. Винтер понимала, что ей следовало бы вплотную заняться бумагами, но сейчас одна лишь мысль о том, чтобы взяться за перо, вызывала у нее тошноту.

Потому она обессиленно рухнула на койку и вытянулась, даже не потрудившись снять сапоги. «Я безумно устала. Вот прикрою глаза на минутку…»

Теплые нежные губы, прижимающиеся к ее губам, пальцы, скользящие от талии вниз, жаркое тело, приникающее к ее телу. Волосы Джейн, мягкие и темно-рыжие, точно грех, бархатной завесой ниспадающие на обнаженные плечи Винтер. Мелькнул проблеск зеленых, как изумруды, глаз.

Джейн отстранилась, высвободилась из объятий, отступила на шаг. Она была совершенно нагая, и Винтер не знала ничего прекраснее этой наготы.

– Ты должна уйти, – сказала Джейн. – Не просто покинуть «тюрьму», а сбежать от всего, от всех, кто стремится связать тебя по рукам и ногам и вернуть назад…

Винтер не могла произнести ни слова. У нее перехватило дыхание.

Джейн подняла руку. Сверкнуло серебряным блеском острое лезвие.

– Возьми нож, – произнесла она, словно учила подругу нарезать жаркое. – Приставь кончик лезвия вот сюда, – она вскинула голову и прижала острие ножа к горлу, под самым подбородком, – надави как можно сильнее и веди вверх.

– Джейн! – Собственный пронзительный крик показался Винтер невообразимо далеким.

Лезвие ножа с пугающей легкостью вошло в плоть. Изумрудные глаза Джейн расширились. Она открыла рот, но вместо слов исторглась густая струя липкой крови.

Винтер внезапно проснулась. Гулко стучало в висках, в голове все еще раздавались душераздирающие крики. Они затихли нескоро, очень нескоро. Девушка лежала навзничь, не шевелясь, чувствуя, как ноют от усталости руки и ноги. Неотрывно и бессмысленно она глядела на синий брезентовый потолок палатки. «Разве может являться призрак того, кто вовсе не умер?»

По наружному шесту палатки постучали. Винтер села, малодушно радуясь любой возможности отвлечься от тягостных видений.

– Кто там?

– Это я, – отозвался снаружи Бобби.

Винтер виновато покосилась на стопку отчетов, но сейчас уже было поздно за них приниматься.

– Входи.

Паренек проскользнул в палатку. Он потирал кисть руки, и Винтер разглядела на костяшках ссадины. На миг она прониклась сочувствием.

– Сожалею, что тебе досталось, – вслух сказала она.

– Досталось?

Винтер указала на ушибленную руку, и Бобби расплылся в широкой улыбке.

– Вы об этом, сэр? Да так, пустяковина. Один чудик из третьей роты опрометчиво подставил под мой кулак свою челюсть. Бьюсь об заклад, ему досталось куда больше. – Бобби вдруг занервничал. – Это ведь ничего, а, сэр? Вообще-то капралу не дозволено ввязываться в драку с рядовым, но ведь то был исключительный случай…

– Все в порядке, – заверила Винтер. – Ответственность целиком на мне. Кто-нибудь пострадал?

– Рядового Иблисса пришлось вдвоем уносить с поля, сэр.

– Бог ты мой. Что с ним стряслось?

– Да пожалуй, ничего страшного. – Бобби кашлянул. – Ему просто заехали в неудачное место.

Винтер озадаченно взглянула на него.

– Врезали ногой по шарам. Может, даже и не нарочно. Вы же знаете, каково это…

– Понимаю. Надеюсь, третья рота не затаит на нас злобы.

– Да пускай бы и затаит, сэр! – Бобби снова заулыбался. – Капитан нашего учебного батальона всегда поощрял стычки между ротами. Здоровое соперничество укрепляет единство части – так он говорил.

– Долго ты пробыл в учебке? – спросила Винтер.

– Месяц. Должен был шесть недель, но из-за спешки меня выпустили раньше срока. И все равно я считаю, что мне повезло.

– Почему?

– У меня был хотя бы месяц, – пояснил Бобби. – Другим рядовым досталось и того меньше. Кое-кто и в глаза не видел учебной части: с вербовочного пункта – сразу на корабли.