Констанция. Книга четвертая - Жюльетта Бенцони

— Что-нибудь еще? — уже строго спросил король Витторио.

— Может быть, — дерзко ответила Констанция, — я потом подумаю и решу.

А в это время бешено настегивая жеребца, граф де Бодуэн уже мчался по темной старой аллее. Он не обращал внимания на мрачные деревья, на ветви кустарников, хлеставшие по лицу. Наконец, он увидел белеющий в темноте загородный дворец короля Пьемонта Витторио и, натянув поводья, остановил лошадь.

Некоторое время граф де Бодуэн, подставляя разгоряченное лицо струям дождя, покачивался в седле, потом, как бы превозмогая боль, соскочил на землю. Медленно, держа коня за повод, он побрел к железной ограде. Ворота были заперты.

Граф де Бодуэн наконец-то осознал всю бессмысленность своей затеи, понял, что опоздал, хотя и ненамного на какой-нибудь час или полтора. Но этот час или полтора все решили в его жизни. Он видел ярко освещенные окна на втором этаже, видел как несколько раз мелькнула обнаженная Констанция и вцепившисьруками в мокрые, холодные прутья ограды, граф де Бодуэн заскрежетал зубами, а потом зарыдал и как маленький ребенок медленно опустился на траву, судорожно рыдая и размазывая кулаками слезы по щекам.

— Констанция, Констанция, Констанция, — шептал граф де Бодуэн, как будто произнося это имя, он мог вернуть жену. — Констанция, я тебя люблю, люблю больше всего на свете! Вернись! Вернись! Брось короля, я увезу тебя, увезу далеко из Пьемонта, из Турина, увезу на край земли туда, где мы с тобой будем счастливы изаберем сына!

Конь, приблизившись к графу де Бодуэну, уткнулся ему в плечо. Граф де Бодуэн испуганно оглянулся, потом встал на ноги, обнял своего коня за шею и уткнувшись ему в гриву, пропахшую потом, продолжал шептать:

— Констанция, Констанция, я тебя люблю. Конь стриг ушами, стучал копытами о землю и слизывал шершавым языком слезы с ладоней своего хозяина.

Констанция сидела в кресле, укутавшись в пеструю восточную шаль. Она держала в руках бокал вина и время от времени поглядывала на короля Витторио, который смотрел на нее взглядом, полным любви. Ей не хотелось разговаривать, она чувствовала к себе, к своему телу, какое-то странное легкое отвращение. Всю своюжизнь она была уверена, что настоящее удовольствие от близости с мужчиной можно испытать только тогда, когда ты его любишь. А сейчас у Констанции появилось странное чувство, она понимала, что даже не любя короля Витторио, ей было приятно с ним, что ее душа была против, а тело, живя какой-то своей жизнью, тело, истосковавшееся по любви, тянулось к королю. А король был неистов и неутомим.

«Боже, в какую пропасть я падаю! Какие злые силы разрывают мою душу и мое существо на части! — подумала Констанция, жадно припадая к бокалу с пунцовым вином. — За что мне такая пытка, за что такое наказание? Я предала все. Но ведь и все предали меня! Имела ли я право так поступить? Нет, Констанция, — ответила она сама себе и тут же горькая улыбка появилась на искусанных губах, — имела я право на подобный поступок. Имела. И если бы богу было угодно, я поступила бы иначе. Но может быть, он в этот моментотвернулся от меня?» Констанция поднялась с кресла, подошла к окну и припала горячим лбом к холодному стеклу. Она видела, как за высокой решетчатой оградой, медленно, словно привидение, словно смерть, движется всадник на белом коне.«Кто бы это мог быть в такой проливной дождь?»— подумала Констанция, и тут ее сердце судорожно сжалось и забилось в груди.

— Нет, этого не может быть, — прошептала она, — а если да, то уже поздно. Поздно, Арман, поздно.

Она прикоснулась горячими, в кровь искусанными губами к стеклу, шепча всего лишь одно слово:

— Поздно, поздно, поздно…

Не прошло и недели, как король Пьемонта Витторио принялся исполнять данные Констанции обещания.

Дальний родственник графа де Бодуэна, который пытался уговорить Констанцию отдаться королю, обещая ей всепрощение, приказом короля был выслан из Пьемонта. Констанция не уточняла, за что и почему, главное, ее просьба была исполнена.

А еще через неделю дюжина вооруженных людей из охраны короля Витторио появилась во дворце графов де Бодуэнов. Старая графиня попыталась что-то узнать, попробовала спорить с офицером охраны, но тот, не вдаваясь в подробности, показал ей бумагу с приказом короля Витторио.

Графиня прочла ее, коротко вскрикнула и чуть не лишилась чувств.

А офицер уже отдавал приказы:

— Вы начните со второго этажа, вы с первого. Слуги тоже безропотно подчинились командам офицера королевской охраны. Срывались со стен шторы, опрокидывались столы, комоды, зеркала — все это выбрасывалось на улицу. Звенело разбитое стекло, разлетались тысячи сверкающих осколков от старинных венецианских зеркал, крошилась посуда, разлеталась на куски мебель, сброшенная со второго или с третьего этажа во двор. А посреди двора уже пылал огромный костер, пожирая мебель и старинный гобелен.

— Скорее! Скорее! — торопил офицер своих подчиненных, хотя те и так работали во всю.

Старая графиня де Бодуэн стояла у окна в правом крыле своего замка. По ее морщинистому лицу текли слезы. Ей было невыносимо больно, ведь все, что было в этом старинном дворце, досталась ей от предков, от мужа. Все это было ее собственностью. И вот так, просто, пришли вооруженные люди и лишили ее всего.

Она вздрагивала, покусывала губы, руки ее дрожали.

— Это дьявол, а не женщина, Бог ее обязательно покарает, обязательно. Господи, Господи, — бормотала старуха молитвы, — услышь, услышь мои слова, накажи эту грешницу, накажи!

Старинная картина вылетела из окна второго этажа. Один из солдат схватил ее и бросил в пламя костра. Старая графиня видела, как огонь уничтожает портрет одного из предков.

— Накажи, накажи эту вероотступницу, я тебя прошу! Я готова отдать за это все, чтобы только она пострадала!Почти полдня длился этот ужасный погром. Ухоженный до этого дня дворец превращался в заброшенное здание. Многие окна были выбиты, тяжелые шторы были сорваны и сожжены, на стенах уже не было картин, скульптуры были разбиты, мебель искорежена и выброшена во двор. Многое сгорело, а то, что не сгорело, было изувечено так, что уже не годилось никуда.

Графиня с каким-то странным чувством смотрела на то, что происходит. На ее лице появлялась безумная улыбка и казалось, каждая вещь, выброшенная в окно, каждая разбитая ваза вызывает у нее не горе, а какое-то удовольствие, заставляя улыбаться.

— Отойдите! Отойдите! — закричал один из солдат, подтаскивая к окну, у которого стояла старая графиня де Бодуэн, дубовый комод. Графиня вскрикнула, но покорно отошла в сторону. Еще один вооруженный охранник подошел на помощь своему приятелю. И они, даже не открывая комод, не вытряхивая из него постельные принадлежности, подняли и швырнули в окно, выломав раму, разбив стекло. Комод со страшным грохотом упал во двор. А там его уже ждал жарко полыхающий костер.

— Чтобы ты сама горела в таком же адском пламени! После того, как с дворцом графов де Бодуэн было покончено, офицер подошел к хозяйке и показал следующую бумагу, на которой красовалась королевская печать и стояла размашистая подпись.