Случай Портного - Филип Рот

Слушайте, я вам еще не рассказывал, как меня доставали письма моей Манки? Это какая-то фантастика, я имею в виду каллиграфию и орфографию! Они приводили меня в бешенство. Восьмилетние дети пишут лучше. Она не пользовалась ни прописными, ни запятыми. Буквы она рисовала печатные, огромные, корявые и расставляла их, не объединяя в слова, причем они, как плевки по стене, неудержимо сползали, чем дальше, тем ниже. Я помню, как мы в первом классе учились писать свои первые закорючки и потом с гордостью приносили домой тоненькие тетрадочки. О грамотности вообще говорить не приходится, потому что Йозеф (Йозеф К.[29]), она писала через Ё, счастье через Щ, а здесь начиналось с С и оканчивалось З. Я в первый раз чуть совсем не рехнулся и задумался о том, что можно делать с подружкой, которая в тридцать лет может написать в записке горничной: «Дарагая…»?

После того как я ее снял на углу Лексингтон-авеню, прошло целых два месяца, а мне все никак не определиться в своем отношении к ней. С одной стороны – желания и наслаждения, – я еще ни разу в жизни не был так увлечен женщиной, а с другой – откровенно ее презирал. Но после совместного уик-энда в Вермонте моя тихая настороженность к этой глянцевой фотомодели, к этой нимфоманке сомнительного происхождения была снесена прочь высоким приливом нежности и любви.

Сейчас я изучаю работу «Об унижении любовной жизни», я купил себе томик Фрейда и после возвращения из Европы каждый день читаю его перед сном в своей холодной холостяцкой постели. Я лежу, как мальчик, со спущенными пижамными штанами – Алекс в одной руке, книжка в другой, – тискаю себя, поглаживаю, открываю и закрываю, а сам все читаю, читаю, надеясь найти у Фрейда волшебное слово, которое избавит меня навсегда от того, что, как я теперь понимаю, называется фантазиями и фиксациями.

В этом эссе я наткнулся на выражение «потоки чувств» для «совершенно нормальной любовной жизни» (Нормальной! Что бы это значило?), для совершенно нормальной любовной жизни, говорит старик Фрейд, требуется, чтобы у нас в середине оба потока – нежный и чувственный – сливались, и с сожалением констатирует, что, как правило, этого не происходит. В результате, когда люди любят, «они не желают обладания, а когда желают, не могут любить»[30]

Интересно: должен ли я рассматривать себя как такой случай – один из многих? И, говоря напрямик, неужели страстное влечение Александра Портного погрязло в инцестуозных фантазиях? Что вы думаете об этом, доктор? Неужели моя мамочка навсегда определила мой «выбор объекта», и теперь у меня будет вставать, только если я презираю и ненавижу предмет своих желаний? Послушайте, может, этим и объясняется моя страсть к шиксам?

Если все так, то что же тогда произошло в Вермонте? Ведь в Вермонте барьер инцеста оказался полностью разрушенным – по крайней мере, мне так показалось, – дамбу прорвало, и страстное влечение смешалось с чистейшими, глубочайшими потоками нежности, о каких я в себе и не подозревал. Уверяю вас, меня посетило ощущение необычайного слияния. И она мне говорила, что чувствовала то же самое!

Впрочем, может, это просто осенние листья и огонь в камине смягчили наши сердца? Действительно ли мы испытывали настоящую нежность друг к другу, или это обаяние листопада и поэзии (О, Джон Китс!) наполнило обычную туристкую поездку ностальгией по простой осмысленной жизни? Были ли мы просто эротоманами в застиранных джинсах, колесившими во взятом напрокат автомобиле по Новой Англии и грезившими деревенской идиллией, или это как раз и была «нормальная любовная жизнь», которая открылась нам в эти несколько солнечных дней, проведенных в Вермонте?

Что мы делали в Вермонте? Мы передвигались, любовались и восторгались. Ах, гора! Ох, долина! Причем все это миленько освещалось солнцем и было засыпано желтыми листьями. Ах, дяденька что-то приколачивает на стенку! Ох, какая у нас машина! Действительно, мы прилетели в Ратленд и взяли напрокат двухместный открытый автомобиль. Представляете, настоящий кабриолет! Мне уже тридцать лет, но в кабриолете я до этого ни разу не сидел. А все потому, что у меня папаша – страховой агент, он мне объяснил, что ездить на таких машинах смертельно опасно. Кто, как не он, знает печальную статистику? Если вы врежетесь в кого-нибудь, или попадете на скорости в рытвину, или просто резко затормозите, то, уж будьте уверены, перелом основания черепа вам обеспечен. Стоит вам нажать на тормоз, как вы тут же пулей вылетаете через ветровое стекло и с хрустом втыкаетесь в асфальт книзу головой. Если очень повезет, то остаток жизни вы проведете в инвалидной коляске. А если перевернетесь на кабриолете, то вы – покойник. Шансов выжить в такой аварии просто не существует.

– Причем, – говорит папа, – это не детские страшилки, страховые компании ведут жесткую статистику, и если что-то утверждают, то это – факт.

– Алекс, – подхватывает мать, – пожалуйста, дай мне слово, что не будешь ездить в кабриолетах у себя в Огайо, а в остальном делай что хочешь, я тебя больше ни о чем не прошу! Обещай, что не станешь так рисковать жизнью, чтобы я могла спать спокойно в своей кровати эти четыре года.

– Мы тебя растили, Алекс, – продолжает папаша, совершенно обезумевший от неизбежности расставания со мной, – и мы не хотим тебя потерять. Немедленно обещай:

Первое – не ездить в открытых автомобилях.

Второе – найти Хауарда Шугармана, племянника Сильвии, он хороший мальчик, к тому же президент «Хиллел», пусть он тебе поможет.

Третье – самое главное – ты помнишь историю с Гошей? Ты помнишь, как он страдал из-за какой-то шиксы, как страдали его родители? Ты помнишь, что пришлось сделать дяде Хай-му, чтобы спасти его от гибели? О чем тебе еще напомнить? Тебе ясно, о чем речь? Ты можешь погубить себя в одно мгновение! Тебе еще только шестнадцать, ты совсем ребенок, ты же не знаешь, как устроен мир. Вижу, ты все понимаешь. Но будь осторожен! Никаких шикс! Слушай, что тебе говорят, и не строй рожи! Уж я-то знаю! С ними не будет ничего хорошего. Они не люди! Они тебя просто растерзают! Если понадобится, пойди к Хауарду, он тебя познакомит с кем надо! Я повторяю: блондинок берегись. Ты же, как персик, а любая из них просто выжмет тебя и бросит в канаву. Да что там выжмет, она тебя просто живьем слопает!

Меня, живьем? Ладно, ладно! У таких персиков, как я, есть и на вас управа! Помните анекдот, как один рядовой звонит из Японии?

– Мамочка, – говорит он. – Это я, Милти. У меня хорошие новости: я тут встретил чудесную японку, и мы поженились. Здорово, правда? Мы скоро приедем, и вы познакомитесь!

– Конечно, здорово, – отвечает мама.

– Вот и отлично. Но я вот о чем думаю: где же мы будем спать с Мин Той в нашей маленькой квартирке?

– Как где? Молодоженам положено спать в кровати.