Метро 2033. Лешие не умирают - Игорь Осипов

Три охотника пробрались по узкой тропинке между взошедшими кустиками картофеля к навесу. Учитель стоял рядом со столом и ковырялся в монстре одной рукой, одетой в толстую перчатку электромонтажника. Периодически отрываясь от созерцания внутренностей мутанта, свободной рукой он делал пометки в толстой тетрадке.

– Что Артемич, к «Нобелевке» готовишься? – Леший обошел стол и заглянул в месиво, которое сейчас представляла собой медуза.

– Это просто гениально, Родионыч! Все так просто и гениально! – учитель без капли брезгливости засунул толстые пальцы в перчатке в это непонятное месиво. – Вот смотри: это – обычная медуза, но вот этот орган… – он показал на невыразительный кусок желатина, – вырабатывает электричество. Я померил вольтметром – почти пятьсот вольт, и сила тока в пять ампер – слона можно убить!

– Это вот этот? – Леший ткнул пальцем в бледный комок.

– Куда ж ты!.. Не лезь, если живым хочешь остаться. Зря я, что ли, перчатку электромонтажную нацепил? Посмотри, что с пинцетом стало, – Сергей Артемьевич продемонстрировал охотнику оплавленную железяку, в которой с трудом угадывался хирургический инструмент.

– Сильно. – Леший с уважением повертел в руках оплавленный электрической дугой пинцет. – И что же тут удивительного?

– Ну да, животных, вырабатывающих электричество, и в нашем мире хватало, но тут такая силища. Этот ток идет по нервным окончаниям к щупальцам. Любое касание – и всё… А теперь самое интересное. Это же электричество используется для полетов.

– У этого Карлсона что, электромоторчик где-то есть?

– Нет, моторчика нет, – учитель улыбнулся, – все намного проще и сложнее одновременно. Вот смотрите – это желудок, – он ткнул пальцем в непонятную складку. – А вот это… – и учитель показал на надутый пузырь под самым куполом медузы, – это газовый пузырь. И от органа, вырабатывающего электричество, идет сосудисто-нервный пучок. Медуза засасывает воду, и в желудке происходит гидролиз… – Артемьич почесал свободной рукой затылок. – Ну, это расщепление воды на составляющие: на водород и кислород, которые поступают вот сюда. Понятно?

– Понятно, – Ржавый с опаской посмотрел на медузу. – Понятно, что в этой дряни взрывается. Зато непонятно, почему конкретно эта дрянь не взорвалась.

– А не взорвалась она потому, что во время удара о стену оборвалась связь между газовым пузырем и электроорганом. Когда медуза умирает, то орган дает последний разряд… предсмертный, так сказать, который воспламеняет гремучую смесь. И ба-бах. А тут осечка… вот такое у нас счастливое стечение обстоятельств.

– Здорово, – Леший не отводил взгляда от газового пузыря медузы. – А скажите, господин лектор, много ли газа конкретно в этой медузе сохранилось?

– Весь и сохранился. Куда он денется?

– И много он веса может поднять?

– Ну, медуза сама по себе килограммов тридцать весит и может взлететь метров на пять – шесть.

– Ты смекаешь, Ржавый. То есть нашу антенну с медным проводом метров на сто в легкую поднимет.

– Это зачем, для чего? – учитель непонимающе посмотрел на охотников.

– Надо нам, Сергей Артемьевич, одну железяку поднять повыше, и ваш трофей придется в этом вопросе весьма кстати. Сможете вы с доктором аккуратненько, чтобы газ не потерять, этот пузырь отделить?

– Постараемся. И как быстро это надо?

– Сейчас!

* * *

Радиостанция шипела и подмигивала огоньками. Весь эфир на длинных, средних и коротких волнах был забит помехами. Ржавый переключился на УКВ и выставил полицейскую частоту.

– Думаю, сотни метров хватит.

– А ты еще сомневаешься? – Леший лично отправил в полет самодельный аэростат и знал, что высота, заказанная Ржавым, была весьма условной. Воздушный шарик с антенной сильно сносило на юго-восток, что съедало расстояние по вертикали, поэтому реальным был подъем метров на восемьдесят, не больше. Но выбора не было. Медная проволока, тянувшаяся к антенне, использована вся. – Ну что, поехали?

Ржавый кивнул и нажал на тангету переговорника.

– «База Смоленск», «База Смоленск», ответьте «Общине», прием…

Треск эфира.

– «База Смоленск», ответьте «Общине», прием…

Пауза без ответа затягивалась. Треск в эфире становился то громче, то тише. Складывалось впечатление, что рядом шумит океанский прибой. Ржавый еще раз сверился с цифрами, написанными на бумажке, хотя помнил полицейскую частоту наизусть.

– «База Смоленск», «База Смоленск», ответьте «Общине», прием…

Напряжение ожидания играло со слухом странные шутки. Казалось, что «белый шум» эфира складывался в слова или в какую-то потустороннюю музыку.

– Может, они отключились? Вечер уже – никого не ждут. Попробуем еще раз завтра.

Леший потянулся к тумблеру, выключающему радиостанцию. И тут…

– «Община», я «База». Кто вы? Прием…

Фраза, прозвучавшая в динамике, как ее ни ожидали, все равно прозвучала, как гром среди ясного неба.

– Как ты думаешь, зачем нас зовут? Мы же только пришли, рапорт подали. Что им еще надо? – Максимыч дергал впереди идущего Латышева, требуя развеять терзающие его сомнения. – Вот не люблю я за это вояк. Пришли, все честь по чести, дайте людям отдохнуть. Нет! Мало им, наверное, подробностей хотят… или опять куда-нибудь пошлют. А вот хрен им! Раньше завтрашнего утра не пойду!

Латышев обернулся и посмотрел, хитро прищурившись:

– Не ворчи. Прямо старый дед. Вот от Данилы или Ворчуна, которые вечно чем-то недовольны, я бы такого ожидал, но от тебя… Потерпи, вот придем, узнаем.

– Да не хочу я никуда идти! Настроя нет, понимаешь?!

– Настрой – великое дело. Но хотелось бы, все-таки, больше подробностей. – Латышев завернул за угол, и сталкеры очутились в правительственном секторе убежища.

Еще до войны повелось, что правительственный квартал убирали лучше, чем остальной город. Человек не меняется, несмотря на то, что судьба загнала его в подземелья. Коридор, в который выходили двери комнат Сенаторов и собственно сам зал заседания Сената, блестел чистотой. Портили картинку только свежие заплатки штукатурки на фоне выцветшей светло-зеленой краски, которой были когда-то покрашены стены. Максимыч покосился на начатый ремонт. Не зря сталкеры две недели таскали из строительного склада мешки со стройматериалами, и даже две бочки с краской прикатили… засохшей до состояния гранита. Он ухмыльнулся, представляя, как рабочие пытаются покрасить ею стену. «Ничего, если сильно захотят – восстановят. Пора уже начинать, а то грязью зарастем».

Два бойца в отглаженном камуфляже, вооруженные «Кедрами» в набедренных кобурах, синхронно расступились перед сталкерами – наверное, были уже предупреждены об их появлении. Сан Саныч, проходя мимо, отдал воинское приветствие, хотя уже давно не состоял в рядах вооруженных сил РОУ, а был вольным поисковиком, так же как и остальные.