Влюбленным вход воспрещен! - Наталья Александрова

Доберман круто развернулся и рыкнул басом. Старушка прижала к себе своего любимца и окаменела. Но этот идиот продолжал нахально тявкать!

Доберман приблизился. Вид у него был устрашающий – уши торчком, глаза горят, верхняя губа грозно поднята, так что видны внушительные клыки.

Доберман прыгнул, стремясь захватить ненавистное маленькое существо, которое осмелилось его так оскорбить.

Бесстрашная старушка подняла пекинеса вверх на вытянутых руках, как переходящий вымпел. Доберман не допрыгнул и тут же повторил попытку.

– Помогите! – прошептала старушка, очевидно, она боялась кричать, чтобы еще больше не рассердить добермана. Или просто у нее от страха пропал голос.

Пес понял, что нужно сменить тактику, и решил достать противную шавку с разбега. Он отошел в сторонку и присел перед стартом. Пекинес наконец понял, что сейчас ему будет очень плохо, и жалобно завизжал от страха.

Я, конечно, побаиваюсь больших собак, но не бросать же пожилую женщину в беде только потому, что ее пекинес – нахальный дурак.

– Пошел вон! – крикнула я и замахнулась на добермана сумкой.

Он оглянулся в недоумении – ты-то чего лезешь? Это наши собственные разборки!

– Отвали! – заорала я еще громче. – Отвали, урод!

Доберман облизнулся и переступил лапами – помни, ты сама этого хотела…

Мне стало страшно. Тут из-за поворота показалась квадратного вида тетка в спортивном костюме и резиновых сапогах. Волосы у нее стояли дыбом, лицо цветом напоминало препарат в кабинете химии. Мы в школе учили – «фенолфталеиновый от щелочи малиновый», вот, лицо у тетки было точно такого цвета.

– Адик! – закричала она. – Адик, фу!

Пес повел ухом и остановился. С одной стороны, он чувствовал себя виноватым, что удрал от хозяйки, с другой стороны – на меня он не очень рассердился. Тетка приближалась, громко пыхтя и топая сапогами.

Пекинес наконец сообразил заткнуться.

– Все, приятель, – сказала я доберману, – кончилась твоя свобода.

Он мигнул и наклонил голову. Подбежавшая тетка навалилась на него с размаху.

– Ну, паразит такой… – приговаривала она. – Ну, опять удрал. И намордник не дал надеть… Он вообще-то безобидный, на людей не бросается… Ну, Адольф, мало тебе не покажется! – Она стегнула его поводком.

Они ушли, тетка отдувалась, пес смирно шел рядом.

Пекинес-провокатор выглядел очень довольным.

– Опустите руки, – сказала я старушке, – опасность миновала.

– Не могу, – призналась она, – закостенело все…

Я перехватила нахального пекинеса, старушка со стоном опустила руки и прислонилась к стенке дома.

– Гуленька, бедный мой…

– На вашем месте я надрала бы ему уши, – заметила я, – он же все устроил…

– Я его дома накажу, – кивнула старушка, – не разрешу смотреть телевизор…

– Угу, и без сладкого оставьте… – хмыкнула я.

Тут раздались громкие крики в мегафон, и старушка заторопилась. Поскольку пекинес оставался у меня на руках, я пошла за ней, решив довести бабулю до места.

Перед строительной площадкой была сложена импровизированная трибуна из козел и ящиков, на ней стояли какие-то люди, позади них висел лозунг.

«Скажем развлекательному центру «нет»!»

Народу на митинг собралось немного, человек пятьдесят. Сами понимаете, время рабочее, людям не до митингов.

– Что-то я не пойму… – проговорила я, – они против развлечений? Чем им центр-то не угодил? Везде строят – и ничего…

– Сама не знаю, – призналась старушка, – думала, может, что дельное скажут…

– Скажут они, как же! – сплюнул на землю немолодой дядька рабочего вида. – И тут сплошная говорильня!

Я оглянулась по сторонам. Вон парочка, что задела меня плакатом, развернула свой транспарант.

«Долой коррупцию!» – было написано довольно корявыми буквами.

Ага, значит, все-таки коррупция… Ну, это скучно, про коррупцию у нас только ленивый не говорит.

Я собралась уже распрощаться со старушкой и поспешить на работу, как вдруг увидела что-то очень знакомое. Вернее, не что-то, а кого-то.

На трибуне стояли трое людей – женщина в потертом джинсовом костюме, молодой парень глуповатого вида и мужчина поприличнее с мегафоном в руках. Росту он выдался небольшого, но коренастый, с широкими плечами. Мужчина был в серенькой простой курточке, но чистый и аккуратный. Взгляд цепкий, голос твердый. Судя по всему, мужчина был у них тут главный.

Он выступал по поводу того, что строить центр никак нельзя, но тут ему махнули рукой из толпы. Мужчина остановился на полуслове и вытянул шею. Я проследила за его взглядом и оторопела – в небольшой толпе стоял тот самый человек, которого я видела третьего дня возле двери той самой квартиры, где убили Александра Каренина. Ну да, совершенно точно – тощий, сутулый, даже одет так же – что-то неприметное, неопределенное. Только тогда лицо его показалось мне кривоватым, как будто изогнутым на одну сторону, но это его искажала линза дверного глазка.

Я пригляделась – ошибка исключена: тот самый тип, что приходил тогда в квартиру. То есть он только хотел зайти. Позвонил, а я не открыла, умирая от страха. Тогда он попытался сам открыть дверь, чем едва не вызвал мою безвременную кончину от разрыва сердца. А потом он поговорил с кем-то по телефону и ушел. А я осталась, ни жива ни мертва. Да, несомненно, это тот самый тип, его жесты. И шею он точно так же поворачивает…

Мужчина на трибуне передал микрофон женщине в потертом джинсовом костюме, и она принялась что-то бодро говорить. Я на всякий случай спряталась за парочкой с плакатом и продолжала наблюдать за событиями. Главный по митингу слез с трибуны, причем постарался сделать это как можно незаметнее, и по знаку сутулого направился в сторону от людей.

Я быстро выскочила из толпы, обежала ее по периметру и успела заметить, как двое интересующих меня мужчин отошли в сторону, свернули в проезд между домами и сели в большую черную машину с тонированными стеклами. «Мерседес», причем дорогой, уж настолько-то я в машинах разбираюсь.

Через некоторое время руководитель митинга вылез из машины, причем не сумел сдержать довольную ухмылку. Выпить ему там дали, что ли?

Он махнул рукой и поспешил к трибуне, а машина дала задний ход, чтобы выехать из проезда. Я прижалась к стене дома и разглядела на переднем сиденье только водителя. А сутулый тип, стало быть, развалился сзади, как хозяин.

Вот хоть убейте, никак не поверила я, что это его собственный «Мерседес». Тем паче служебный. Ясно же видно, что такому типу машина с водителем не положена по определению. Кто он такой? Да шестерка, на побегушках служит у кого-то!

Тогда возле двери куда-то звонил, докладывал: «Я пришел, но в квартире никого нет!» А ему там дали приказ – уходи, мол, не маячь зря… Он и убрался.