Гробницы Атуана - Урсула Ле Гуин

Гед взял Тенар под руку и вместе они вошли в деревню.

Покинули они ее на следующее утро прекрасно выспавшись на сеновале и с полными желудками.

– Часто ли приходится попрошайничать магам? – спросила Тенар, когда они шли по дороге между зелеными лугами, на которых паслись козы и какие-то маленькие пятнистые животные.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Уж больно это у тебя хорошо получается.

– Неужели? Можно сказать, я попрошайничал всю жизнь. Ты уже заметила, что у волшебников нет почти ничего своего, только посох и та одежда, которая на нем. Но их везде принимают, дают кров и пищу, и делают это с радостью, потому что эти волшебники умеют расплачиваться за гостеприимство.

– Чем же?

– Вспомни ту женщину в деревне. Я вылечил ее коз.

– Чем же они были больны?

– Воспаленное вымя. В детстве я тоже был козьим пастухом.

– Ты сказал ей, что вылечил их?

– Нет, зачем?

После долгого молчания Тенар сказала:

– Да, твоя магия годна не только на великие дела…

– Гостеприимство, участие к чужеземцу, – сказал Гед, – само по себе великое чувство. Обычно за него достаточно простой благодарности. Но мне стало жалко коз.

Примерно в полдень они пришли в большой город. Как и все каргадские города, построен он был из глиняных кирпичей и обнесен стеной со сторожевыми башнями на всех четырех углах и единственными воротами, сквозь которые в этот момент погонщики прогоняли блеющее стадо овец. Красные черепичные крыши сотни или более домов высовывались из-за грязно-желтой стены. У ворот стояли два сторожа в шлемах с красными перьями, обозначающими принадлежность к Гвардии Божественного Короля. Тенар уже доводилось видеть солдат в таких шлемах, когда, раз в год, они приводили в дар храму Божественного Короля караваны с рабами и приношениями. Когда она сказала об этом Геду, он ответил:

– Я тоже видел их будучи еще мальчишкой. Они напали на Гонт и пришли в мою деревню, чтобы сжечь и разграбить ее. Но их прогнали, а потом разбили в устье реки Ар, на берегу моря… Сотни людей погибли… Может быть, теперь, когда Кольцо соединилось, и Потерянная Руна восстановилась, войны между Империей и Внутренними Островами прекратятся.

– Да, глупо продолжать кровопролитие, – сказала Тенар, – Кроме того, что будет Божественный Король делать с таким огромным количеством рабов?

Фраза застала Геда врасплох.

– Ты хочешь сказать… если Империя победит Архипелаг?

Тенар кивнула.

– Почему-то мне кажется, что этого не произойдет.

– Но посмотри, как сильна Империя: этот огромный город, эти стены, эти воины! Архипелаг просто не сможет сопротивляться, если на него нападут!

– Положим, этот город не такой уж и большой, – осторожно и мягко сказал Гед. – Если бы я увидел его в то время, когда только что спустился со своей горы, он тоже показался бы мне гигантским. В Архипелаге множество городов, по сравнению с которыми этот – всего лишь деревушка. В Архипелаге много островов, Тенар, и ты увидишь их все!

Тенар ничего не ответила. Она шла молча, поджав губы.

– Тебя ожидают чудесные мгновения: корабль идет вперед, и ты видишь, как новая страна поднимается из моря. Леса и поля, города с гаванями и дворцами, рынки, где можно купить что угодно!

Тенар кивнула. Она понимала, что Гед пытается подбодрить ее, но радость осталась в горах, в сумеречной долине, по которой спешит ручей. В душе ее поселился ужас, который рос с каждым часом. Впереди лежала неизвестность. Она не знала ничего, кроме пустыни и Гробниц. Кому нужны такие знания? Она знает все до единого повороты разрушенного Лабиринта, умеет танцевать перед алтарем. Она ничего не знает о лесах, городах, человеческих сердцах.

Вдруг она спросила:

– Гед, а ты останешься со мной на Хавноре?

Она не смотрела на него. Он был рядом, но пребывал в обличье каргадской деревенщины, и Тенар не хотела видеть его таким. Но голос его не изменился. Это он звучал во тьме Лабиринта.

Гед ответил не сразу.

– Тенар, я иду туда, куда меня посылают, или следую зову о помощи. Пока еще ни в одной стране не задерживался я надолго. Понимаешь? Я делаю то, что должен, и делаю это в одиночку. Пока я нужен тебе, я останусь на Хавноре. А если я понадоблюсь тебе в будущем, позови, и я приду. Я приду к тебе даже из могилы, если ты позовешь, Тенар! Но остаться с тобой я не смогу.

Она промолчала. После некоторой паузы он сказал:

– Я тебе вряд ли скоро понадоблюсь. Ты будешь счастлива.

Она молча кивнула, соглашаясь с ним.

Бок о бок они пошли к морю.

Лодку Гед спрятал в гроте под огромным скалистым утесом.

Мыс Туманов – так назвали его рыбаки из близлежащей деревушки. Один из них угостил Тенар и Геда дымящейся ухой. Поужинав, они спустились на берег. День угасал. Грот представлял собой узкую трещину в скале, которая уходила вглубь футов на тридцать, с песчаным полом. Песок был сырым, так как пол едва-едва возвышался над уровнем прилива. Сам грот смотрел на море, и Гед решил не разжигать огня, чтобы рыбаки не заметили его, если выйдут на ночной лов, и не проявили излишнего любопытства. Так что несчастные путешественники расположились на холодном песке, таком мягком, когда пропускаешь его сквозь пальцы, и жестком, как скала, когда лежишь на нем. А Тенар слушала море. Оно бесновалось всего в нескольких ярдах от входа в грот – ревело, вздыхало, разбивалось о камни, снова и снова производя одни и те же звуки… нет, не совсем одни и те же. Оно не помышляло об отдыхе, на всех берегах всех островов всего мира вздымало оно безразличные ко всему волны и никогда не уставало. Пустыни, горы – вот где прибежище тишины. Там не стоит вечно громкий и печальный плач. А море… море вело свой рассказ с начала времен, но языка его Тенар не понимала.

Она проснулась при первых проблесках утреннего серого света, когда был отлив, и увидела, что Геда нет в гроте. Босой, он шагал по выступающим из пены прибоя поросшим черными водорослями камням и что-то искал.

Войдя в грот, он на мгновение заслонил дневной свет. – Возьми, – сказал он и протянул девушке горсть чего-то ужасного, мокрого, похожего на бордовые камешки с оранжевыми ртами.

– Что это?

– Мидии, я собрал их на камнях. А вот эти две – устрицы, они еще вкуснее. Смотри, вот так…

Кинжальчиком, который Тенар одолжила ему в горах, Гед ловко вскрыл раковину и проглотил ее оранжевое содержание, запив, как соусом, морской водой.

– Ты даже не сварил ее! Ты ешь ее живую!

Тенар в ужасе отвернулась и не смотрела, как Гед, пристыженный, но голодный, опустошил все до единой раковины.