Умножающий печаль - Георгий Вайнер

Я подошел к столу, уселся на стул, положил ногу на ногу и, покачивая мыском элегантного полусапожка, приветливо молвил:

— Бог в помощь, Карабас Барабасыч…

Человек-гора оторвался от своего ценного мотобарахла, неспешно допил свой красный стакан, наклонив голову, долго смотрел на меня поверх щегольского пенсне, лениво спросил:

— Ну, хрен с горы, откуда ты такой красавец сыскался?

— С хреновой горы, Карабас Барабасыч, — невозмутимо ответил я, снял свои шикарные крупноформатные темные очки, стянул парик и бросил этот постыдный реквизит на стол.

Карабас мгновение оцепенело смотрел на меня, потом стал подниматься из-за столика, как кожаная туча с заклепками и детским великом-пенсне, сделал шаг ко мне и поднял вверх вместе со стулом.

— Кот! Кот Бойко! — заревел Карабас нутряным басом. — Долбаный в голову!.. Это ж надо!.. Котяра собственной персоной! Дружбан ты мой дорогой!.. Кот, с ума сойти! Уже не надеялся… Кот, йог твою мать!

— Не преувеличивай, — ввернул я словечко. — Может, поставишь на землю, Карабас? А то не поймут нас…

Карабас опустил на землю стул, на котором я изо всех сил старался сохранить невозмутимость, сокрушительно хлопнул меня по спине.

— Ох, какую мы сейчас с тобой пьянь учиним! — вымолвил он мечтательно-нежно.

— Мне нельзя, — усмехнулся я. — Режим…

— А у меня? — возмутился Карабас. — Ему, видите ли, нельзя! А мне можно? Режим! И у нас режим — напьемся и лежим. Ты, Кот, не тревожься, мы для начала пьянку аккуратную покатим, вполсилы…

— Я тебя знаю — вполсилы, — усомнился я. — Не забудь, я почти три года не тренировался…

— А ты, Котяра, не напрягайся, береги себя, пей лежа…

— Лежа, говоришь? Ладно! Сердце — не камень, душа — не деревяшка! Уговорил! — согласился я.

— Я и не сомневался в тебе никогда, — уверенно заметил Карабас. — Щас вспрыснем, как инжектором на форсированном движке…

Он обернулся в сторону ангара и зычно крикнул:

— Эй, Ксана! Вари пельмени, ко мне дружбан дорогой прибыл! Ты, Кот, пельмени любишь?

— Уважаю. Это наши предки хорошо придумали.

— Наши предки! — захохотал страшно Карабас. — Сибирские пельмени — наша национальная китайская гордость!

— Почему китайская? — удивился я.

— Потому что китайцы соорудили четыре угловых камня цивилизации — порох, компас, колесо и пельмени, — витийствовал Карабас. — То, что китайцы изобрели порох и компас, — мне плевать. А вот за микояновские пельмешки в пачках — большое им наше русское спасибо! — Одновременно Карабас быстро раскладывал по картонкам и ящичкам мотоциклетные детали, инструменты, тряпки, крепеж.

Я ехидно засвидетельствовал:

— Карабас, ты такой грамотей, мне с тобой толковать стыдно…

— Это ты зря! — успокоил меня великан, наплевав на мое ехидство. — Новые времена — новые песни о главном. Сейчас ничего не стыдно — стыдно только денег не иметь.

— Смотри, Карабас, как бы нам с этими песнями не помереть со стыда, — заметил я, внимательно вглядываясь в лицо приятеля. — Денег, похоже, не предвидится…

— Не боись, Кот, мы на этом гульбище барышников и конокрадов себя не потеряем, — успокоил Карабас. — Денег здесь и сейчас больше грязи, а людей приличных — как эритроцитов в моче, два-три в поле зрения…

— Дело говоришь, Карабас! Все будет замечательно — мы же с тобой везуны! Жили как люди, придет час — умрем как святые…

Карабас разлил по стаканам выпивку, пододвинул ко мне стакан.

— Сейчас мы с тобой, Котяра, глотнем аперитивчику — Акымя Варкын зовется…

— Это еще что такое? — опасливо спросил я, зная склонность Карабаса к питейным экспериментам.

— Не боись, это по-чукотски значит — Огненная Вода.

— Карабас, а ты на Чукотке был?

— А то! В чуме жил, рыбу сырую жрал да клык моржовый сосал, Акымя Варкын пил, с чукотскими бабами спал…

— Во даешь! — восхитился я. — И как?

Карабас снял с носа свое фантастическое пенсне, протер стеклышки, кинул обратно на переносицу и снисходительно сообщил:

— Что — как? Как у всех! Только дух у них — как от морского зверя. И волосы на всех причинных местах ликвидированы как класс.

— Страшное дело, Карабас! Ты у нас настоящий землепроходимец…

— Н-да, золотишка в тот раз я оттуда привез, — поделился Карабас. — Ну что, дружок, дернем по первой? За тебя, за твой фарт, чтобы глаз не погас, чтоб рука не дрогнула! За все прошлое, Кот, тебе — спасибо…

Журнал американских толстосумов «Форбс» был занят любимым делом дураков и бездельников — считал чужие деньги. И делился этими сплетнями с нами — завистливыми безденежными ротозеями.

В мировом рейтинг-листе наиболее зажиточных ребят планеты обитали две совсем нескудных тетечки — английская и голландская королевы, и, как любят говорить наши журналюги, «получили прописку» пятеро русских.

Форбс полагал, что в России сильно продвинулись по части личных заработков Борис Березовский, Владимир Потанин, Александр Серебровский, Михаил Ходорковский и Геннадий Гвоздев.

Мой бывший одноклассник, может быть, вчера еще друг, но не наверняка, потому что с сегодня он мой наниматель, патрон, босс, хозяин, начальник, не знаю, кто там он мне еще, — Александр Серебровский в рейтинге смотрелся неплохо. Хотя, конечно, Хитрый Пес со своими скромными 2,7 миллиарда USD выглядел рядом с Биллом Хейнсом, владельцем «Макрокомп глобал электроникс», просто удачно подкалымившим любителем — Хейнс пришкаливал к сотне миллиардов.

Но, вообще-то говоря, 2,7 миллиарда — это тоже неплохо. Такие бы бабки да Коту Бойко в руки! Он бы сразу обналичил все активы и поставил себе невыполнимую задачу — ежедневно прогуливать по миллиону долларов в день.

Правда, Кот никогда не боялся трудностей, он бы придумал, как справиться с такой сложной, но увлекательной задачей.

Итак, мой товарищ Хитрый Пес — пока еще он никак не показал, что товарищем меня не считает, — так вот, Хитрый Пес является владельцем таких заводов, газет, пароходов, по сравнению с которыми пресловутый мистер Твистер — просто расистски настроенный, политически некорректный бомж.

Ибо Санек Серебровский, страдай он, не приведи Господь, дурацкими предрассудками Твистера и столкнувшись с невыносимым расовым присутствием в отеле, попросту купил бы себе пятизвездный «Мариотт» или «Холидей инн».

А после этого черных, желтых и других разноцветных гостей не выгнал взашей, а быстро разузнал, что у них можно выгодно купить или им что-то такое ловко впарить.

Наверное, поэтому он и красуется в списке «Форбса» среди мировой финансовой элиты — магнатов, могулов, олигархов, тайкунов, планетарных мироедов. Все правильно, все справедливо.