Хороши в постели - Дженнифер Вайнер

заложил щель под дверью полотенцем. Невероятно, думала я, с трудом сдерживая приступ истеричного смеха. Переживают смерть человека ровно тем же способом, что и субботний вечер, когда по телику не показывают ничего интересного.

Эрик передал бонг Нилу, даже не поинтересовавшись, хочу ли я присоединиться. Я-то не хотела, и он, вероятно, это знал. От травки меня разве что в сон клонило и аппетит разыгрывался еще хуже обычного. Явно не то средство, что мне нужно. Но из вежливости все-таки мог бы и предложить.

– Твой отец был прям крутым, – пробормотал Джордж, и все остальные согласно забубнили – кроме жены Нила, которая устроила целое представление из того, как поднялась с дивана и вышла из комнаты. Или, может, при беременности вставать и ходить действительно так трудно. Кто знает? Нил уставился в пол. Эрик и Джордж снова заговорили, как им жаль. А потом все заговорили о матчах.

Вечный ребенок, думала я, глядя на Брюса сквозь дымку. Вдруг поймала его взгляд. Брюс наклонил бонг в мою сторону, как бы спрашивая – затянешься? Я покачала головой и глубоко вздохнула, пока никто не успел прервать тишину.

– Помнишь, когда закончили строить бассейн? – спросила я.

Брюс кивнул – слабо, но с одобрением.

– Твой отец был так рад, – я оглядела его друзей. – Вы бы только видели. Доктор Губерман не умел плавать…

– Так и не научился, – добавил Брюс.

– Но настаивал, категорически настаивал, что бассейн должен быть. Не позволю, мол, моим детям потеть еще одно лето!

Брюс даже издал тихий смешок.

– Так вот, когда бассейн построили, он закатил грандиозную вечеринку.

Джордж закивал, он там присутствовал.

– Заказал к ней всякого. Наверное, с дюжину арбузных корзинок…

– И бочонок пива, – хохотнул Брюс.

– И весь день ходил в халате с вышитой монограммой, который купил только по этому случаю, курил огромную сигару с видом самого настоящего короля. Пригласил, наверное, сотню человек…

Я умолкла, вспоминая отца Брюса в джакузи, с дымящейся сигарой в зубах, с запотевшим бокалом пива на бортике, и золотой кругляш полной луны в небе.

И я наконец обрела под ногами твердую почву. Я не могла курить травку, и Брюс не давал мне его целовать, но рассказывать истории я могла хоть всю ночь.

– Он так счастливо сиял, – обратилась я к Брюсу, – потому что ты был счастлив.

Брюс тихонько заплакал, и когда я пересекла комнату и села рядом, он не сказал ни слова. Даже когда я к нему потянулась. Обняла его за плечи, и он прижался ко мне, обнимая в ответ и не сдерживая слез. Я закрыла глаза – и потому лишь услышала, как его друзья встают и один за другим покидают комнату.

– Ах, Кэнни, – выдохнул Брюс.

– Тш-ш.

Я принялась покачиваться вместе с ним взад-вперед, постепенно укладывая его на постель, под полкой, полной кубков Малой бейсбольной лиги и наград за безукоризненную посещаемость еврейской школы. Его друзья ушли. Мы наконец остались наедине.

– Тихо, тихо…

Я поцеловала его мокрую щеку. Брюс не сопротивлялся. Его губы показались мне прохладными. Он не ответил на поцелуй, но и не оттолкнул. Хорошее начало.

– Чего ты хочешь? – прошептал он.

– Я сделаю все, что захочешь ты, – ответила я. – Даже… если вдруг ты хочешь… ради тебя я могу. Я тебя люблю…

– Не говори ничего. – И его руки скользнули по моей блузке.

– Ох, Брюс, – выдохнула я, не в силах поверить в происходящее, что он тоже меня желает.

– Тш-ш, – повторил он, прямо как я делала ему только что, а его пальцы уже возились с множеством застежек моего бюстгальтера.

– Запри дверь, – шепнула я.

– Не хочу тебя отпускать, – возразил Брюс.

– И не надо. – Я уткнулась лицом ему в шею, вдохнула его запах, смесь сладковатого дыма, пены для бритья и шампуня, упиваясь объятиями, думая, что именно этого я и хотела, всегда хотела – любви мужчины, чудесного, милого и, что самое лучше, того, кто меня понимает. – Больше никогда меня не отпускай.

Я старалась доставить ему удовольствие, ласкать, где он любил больше всего, двигаться так, как ему нравилось. Вновь быть с ним доставляло блаженство, и, держа его за плечи, пока он долбился в меня и стонал, я думала, что мы можем начать все сначала, что мы уже начинаем сначала. Я была готова полностью списать со счетов даже статью в «Мокси», как дела минувших дней, если он торжественно поклянется больше никогда не упоминать мое тело в печати. А через остальное, даже смерть его отца, мы пройдем вдвоем, как пара. Вместе.

– Я так сильно тебя люблю, – прошептала я, целуя его лицо, силясь заглушить тихий внутренний голосок, который даже среди порывов страсти отмечал, что Брюс не отвечает мне ни единым словом.

Уже потом, лежа головой на плече Брюса и рисуя кончиками пальцев на его груди круги, я думала, что еще никогда не чувствовала себя так хорошо. Может, все это время я была ребенком, маленькой девочкой, но теперь, начиная с этого вечера, готова взять на себя ответственность, поступить правильно, быть настоящей женщиной и опорой для Брюса.

А у него, очевидно, были иные соображения.

– Тебе пора. – Он высвободился из моих рук и ушел в ванную, ни разу не оглянувшись на постель.

Неожиданный поворот.

– Я могу остаться, – предложила я ему вслед.

Он вернулся из ванной в полотенце, замотанном вокруг талии.

– Утром я должен идти с мамой в синагогу, и мы как-то усложним ситуацию, если… – Он не договорил.

– Ладно, – смирилась я, вспоминая свой обет вести себя по-взрослому, думать прежде всего о его нуждах, а не о собственных хотелках – пусть мне и хотелось продолжить лежать с ним в нежных объятиях и потом медленно соскользнуть в сон, а уж никак не поспешно отсюда убираться. – Без проблем.

Не успела я толком натянуть одежду, как Брюс схватил меня за локоть и потащил к двери, мимо кухни и гостиной, где, надо полагать, ждали его мать и друзья.

– Звони мне, – я будто со стороны услышала дрожь в своем голосе, – когда захочешь.

Брюс отвел взгляд:

– Я вроде как буду очень занят.

Я глубоко вздохнула, силясь подавить волну паники.

– Хорошо. Просто помни, что я рядом.

Брюс мрачно кивнул.

– Я это ценю, Кэнни, – проговорил он так, будто я дала ему совет насчет финансовых вложений, а не собственное сердце на блюдечке.

Я потянулась его поцеловать. Брюс подставил мне щеку. Ладно-ладно, подумала я, забираясь в машину, и крепко стиснула руль, чтобы Брюс не заметил, как сильно у меня трясутся руки. Я могу быть