Обреченный взвод - Роман Галкин

Следующей ночью я чуть было не повторил судьбу Сальдера.

На ночлег мы остановились в небольшой расселине в склоне сопки, обращенном в противоположную от преследователей сторону. После того, как натянули над ней шатровое полотно, получилась весьма уютная пещерка. Кто-то, шутя, предложил замутить в ней парилку. На парилку естественно времени не было, а вот костерок, в целях экономии заряда батарей бронекостюмов, по приказу Уиллиса развели.

Несмотря на усталость, я долго не мог уснуть, глядя на потрескивающий огонь и думая о том, как проводит ночь Том. Когда сон все же начал меня одолевать, ему помешал своими позывами мочевой пузырь. Некоторое время пытался не обращать на него внимания, но потом представил, как глубокой ночью все ж придется подниматься, а перед этим еще с полчаса или час ворочаться в нерешительности, мучаясь вопросом, мол, встать или не встать? Решил, что все ж лучше сходить сейчас.

Впоследствии, когда рассказывал об этом случае, мне нередко задавали вопрос – зачем было отходить далеко, разве нельзя было полить ближайшее дерево? Не хотел бы я оказаться в лесу с людьми, задающими такие вопросы. Представьте, что будет, если полтора десятка человек начнут справлять нужду, не отходя от поляны. Тут никакой свежий воздух, и никакие запахи джунглей не помогут. Мы все же не ягуанты, а потому, повинуясь законам, вбитым в наши головы капралами, я двинулся подальше от стоянки. А так как перед этим, все же нарушая одно из внушаемых капралами правил, неразумно пялился на огонь, то, выйдя из-под полога, практически ничего не видел и двигался наощупь, перебирая стволы деревьев руками. Включать фонарь посчитал ненужным. Постепенно глаза привыкли к темноте, и я с удивлением увидел перед собой пустоту. Но прежде чем осознал увиденное, сделал очередной шаг и рухнул вниз.

Летел недолго, упал на спину, и даже не ушибся. Поднялся, пошарил в темноте руками – передо мной каменная стена. Попробовал дотянуться до верха, не получилось. Догадался включить фонарь, оценил высоту не менее чем в пять метров и порадовался, что не свернул себе шею. Еще мелькнула мысль о том, что упади я с такой высоты днем, то запросто мог бы стать заикой.

Пришлось идти вдоль метров двести, пока стена не снизилась настолько, что смог взобраться наверх и вернуться к месту стоянки. Один из караульных что-то нервно пошутил по поводу моего долгого отсутствия. Но я, не вникая и не реагируя, скрылся под пологом и завалился спать.

Утром я первым торил тропу. Наш путь пересекал обрыв, с которого мне довелось упасть ночью. Потому, заметив свои следы, свернул к ним. Сол как раз отстал, что-то обсуждая с Гергертом, и не сразу среагировал на изменение направления. Толщина снежного покрова здесь была небольшой, и деревья росли редко, что позволяло идти, практически не петляя меж стволов. Скорость движения значительно возросла, и когда Уиллис догнал меня, я уже видел край обрыва.

– Новиков, ты почему свернул в сторону?

– Там высокий обрыв, – киваю в сторону прежнего направления, – А здесь не более полутора метров.

– Откуда ты знаешь? – удивленно спрашивает Сол.

Не успеваю задуматься о том, как рассказать о ночной прогулке, как он сбивает с мысли следующим вопросом:

– Чьи это следы?

Хочу ответить, что мои, но, сделав еще шаг, останавливаюсь в немом изумлении. Мы как раз подошли к тому месту, где я забрался на каменный порог. Отсюда хорошо видна цепочка моих следов, тянущихся под стеной. Вдоль них гигантским пунктиром тянулись следы трехпалых лап какого-то чудовища, каждый палец которого оставлял вмятину раза в полтора больше следа моего ботинка. Без сомнения, зверь передвигался на двух ногах. В том месте, где я забрался наверх, на снегу осталось еще четыре отпечатка, на этот раз гораздо меньших, не более человеческой ладони. Судя по одному из правых отпечатков, на оставившей его лапе отсутствовал средний палец. Этот факт говорил еще и о том, что у зверя четыре передних конечности. Если конечно это следы того же монстра, который оставил гигантские отпечатки внизу. Видно, что зверь некоторое время топтался на месте, и даже опускался на колени, которые у него, опять же судя по отпечаткам, выгибаются назад. От того места, где он садился, словно лучи отходят длинные вмятины, будто монстр хлестал по снегу огромным хвостом, толщиной у основания с человеческий торс. Потоптавшись, зверь развернулся и ушел вниз по склону, как раз в том направлении, куда нужно идти нашему отряду.

Интересно, он следовал ночью за мной по пятам, или прошел по следам позже? И почему зверь не пошел дальше, а предпочел удалиться? Все-таки хорошо, что я не увидел его ночью – вот страху бы натерпелся! А звери, говорят, страх чуют…

Тем временем отряд сгрудился вокруг, и после нескольких мгновений немого изумления, послышались выразительные возгласы.

– Отто, – обратился к всезнайке Финкильштейн, – это что за зверь?

Но Гергерт на этот раз лишь молча развел руками.

– Новиков, может, ты нам прояснишь этот вопрос? – подозрительно уставился на меня Сол, – Почему ты свернул именно к этому месту?

– Я же уже сказал – там высокий обрыв, не менее пяти метров.

– Откуда ты об этом знаешь?

– И с кем ты здесь встречался? – хохотнув, добавляет вопрос Финкильштейн.

Не знаю, что на меня подействовало, то ли нервная шутка Роберта, то ли потребовался своеобразный выплеск собственных эмоций, но, обведя взглядом застывших в ожидании товарищей, я начал рассказ… Рассказ о том, как выйдя по нужде, свалился с десятиметрового обрыва прямо на голову прикорнувшего под каменной стеной монстра. Как тот, смертельно перепугавшись, бросился наутек, а я, приняв его за вражеского лазутчика, кинулся следом. Как нагнал и, повалив на снег, принялся заламывать руки. И только когда сообразил, что рук у поверженного врага почему-то четыре, обратил внимание на то, что и сам он раз в пять крупнее меня.

– Вот тут я его завалил, – показываю на то место, где снег был основательно вытоптан огромными лапищами.

– Как же ты не видел, что он такой здоровый, когда бежал за ним? – недоверчиво спросил Борк.

– Темно же было. А тут под обрывом и вовсе ничего не видно. Я бежал, ориентируясь чисто на звук его шагов. Фонарь специально не включал – думал, вдруг он не один.

– И куда он потом делся?

– Убежал. Я как понял, что подо мной не разведчик, а огромный зверюга, так сразу хотел деру дать, да запнулся, когда на уступ запрыгивал. Думал, все, сейчас он меня разорвет, и «Кираса» не поможет. Даже глаза закрыл от страха. Лежу, слышу, шаги удаляются. Глянул, а его пятки уже меж деревьев мелькают.

– Как же ты пятки увидел в темноте-то?

– А я когда упал, нечаянно фонарь включил.

– Какой он хоть из себя-то, зверь этот? – последовал очередной вопрос от товарищей.