Силиконовая надежда - Марина Крамер

– Через пять минут. – И Мажаров положил трубку.

Я наскоро собрала постель, сунула ее в бельевой отсек дивана, причесалась, умылась и вынула из шкафа свежую робу и халат. Мажаров застал меня уже собранной, сидящей за столом с сигаретой в руке.

– Еще раз доброе утро, – сказал он опуская на стол поднос с двумя чашками. – Я рискнул пригласить себя на утренний кофе с вами.

– Присаживайтесь.

– Что – и закурить можно? – подвигая мне чашку кофе, чуть насмешливо спросил он.

– Можно.

Я удивлялась себе – никому не позволяла разговаривать со мной в таком тоне, да и Мажаров до сегодняшнего утра не вел себя подобным образом. С чего вдруг осмелел, непонятно.

– Слышал, у вас с машиной проблема?

– Ну, это не совсем проблемы, просто конец недели сумасшедший выдался, нет времени заняться.

– Хотите – я посмотрю? Если что, у меня приятель автосервисом владеет, можем помощи попросить.

Я неопределенно кивнула, лихорадочно соображая, что вообще происходит. Уж не пытается ли он таким образом сблизиться со мной? Только этого не хватало. И еще меня посетила мысль о том, что любое проявление мужского внимания стало вызывать приступ паники. Словно я боюсь отношений с мужчиной.

– Вы, Аделина Эдуардовна, только не подумайте, что я к вам… как это… подкатываю, что ли, – вдруг сказал Мажаров, и я еле удержалась, чтобы не вскрикнуть от удивления. – Мне просто хочется помочь, кроме того, я чувствую себя виноватым в том, что вы провели вечер пятницы и всю ночь в клинике, хотя не обязаны были делать это.

– Но вы-то в этом не виноваты.

– Я не справился с собой, не смог совладать с чувствами, хотя должен был.

– Ничего вы не были должны, Матвей Иванович. Мы не в силах контролировать то, что у нас в душе. А видеть близкого человека в таком состоянии, в каком вчера была эта женщина, – ну, с подобным никто не справится.

– Мы давно не вместе, и потому… – начал он, но я опять перебила:

– Это не имеет абсолютно никакого значения. В критической ситуации вы не помните, из-за чего расстались, помните только, что были вместе, и вам страшно – страшно за ее жизнь, за то, что не сможете помочь, что невольно навредите. Поэтому начинаете перестраховываться, делать не то, что следует, не то, что сделали бы, будь на столе посторонний человек. Так что я поступила верно, заменив вас, – надеюсь, вы тоже это понимаете.

Мажаров опустил голову. Я знала, что он очень хороший хирург, один из лучших, и, будь вчера на столе другой пациент, я ни за что не вмешалась бы. И не планировала даже, входя в операционную, потому что знала – Мажаров справится и без меня. Но обстоятельства заставили меня принять это решение, и я о нем не жалела, просто хотела, чтобы и Мажаров понял и не думал, что я просто карьеристка и самоуверенная особа.

– Я все понимаю, Аделина Эдуардовна. И на вашем месте я поступил бы так же. Вы были правы, и Виктории очень повезло, что вы оказались в операционной, когда я понял, кто передо мной. Скажу вам честно – я вряд ли смог бы закончить операцию, – вдруг сказал Мажаров, поднимая голову и глядя мне в глаза. – Спасибо, что помогли. Теперь позвольте мне помочь вам хотя бы в такой мелочи, как ремонт машины.

И я вдруг улыбнулась:

– Хорошо. Мне не помешает помощь, я мало что смыслю в автомобилях.

– Ну, и договорились. Тогда встретимся, когда вы закончите обход, – сказал Мажаров, поднимаясь и направляясь к выходу.

Я проводила его взглядом, докурила, допила кофе и вдруг подумала, что сегодня мне впервые было легко разговаривать с мужчиной.

Машина у Мажарова оказалась совершенно не пижонской, как я почему-то ожидала, а вполне потрепанной «Ауди» далеко не последней модели.

– Да, не «Майбах», – широко улыбнулся он, перехватив мой удивленный взгляд. – Но бегает отлично, меня все устраивает.

– Любите эту модель? – спросила я, усаживаясь на переднее сиденье.

– Прикипел. У меня с этой машиной что-то вроде бурной страсти – сто раз пытался продать, поменять на что-то более новое, но прямо перед продажей вдруг как защемит в груди – вроде как друга предаешь, и все, не могу. Так, в общем, и езжу на ней.

– Забавно слышать такое от мужчины.

– Почему же?

– Ну… как-то не вязался у меня в голове ваш образ с подобной сентиментальностью.

– Тогда я не буду рассказывать вам, что часто плачу, пересматривая романтические фильмы, – захохотал Мажаров, подъезжая к воротам.

– Вы серьезно?

– Ну, конечно, нет.

Не знаю почему, но я в этот момент пожалела, что он пошутил.

Машину Мажаров водил точно так же, как вел себя в операционной, – спокойно, уверенно, ни единого лишнего движения. Его спокойствие умиротворяло и заставляло доверять ему. Я неожиданно расслабилась – за столько месяцев нечеловеческого напряжения, страха и постоянных оглядок по сторонам я впервые чувствовала себя в безопасности.

Мы въехали в мой двор, Мажаров припарковал машину на площадке и спросил:

– У вас гараж?

– Нет, у нас есть еще одна парковка, за домом.

– Тогда идите, я прихвачу на всякий случай инструменты. Направо или налево?

– Направо.

– Понял.

Он полез в багажник, а я направилась за дом к парковке. Машин было мало – ну, понятно, суббота, хорошая погода, все, кто мог, уже направились за город или на водохранилище, там прекрасная зона отдыха. Я уже подходила к машине, как из-за нее вдруг показался высокий худой мужчина в спортивном костюме и натянутом на лицо капюшоне кофты. Он двигался прямо на меня, пряча одну руку за спину. Я сразу вспомнила свой сон и попятилась, с облегчением подумав почему-то, что сзади нет никакой стены, словно это давало мне шанс спастись. Я не могла даже закричать – горло свело спазмами, я только вытянула вперед руку, даже не понимая, чем это может помочь. Топор в его занесенной над головой руке я увидела так отчетливо, что, кажется, могла рассмотреть каждую зазубрину на лезвии. Еще секунда – и он опустится мне на голову. Вот и все… мелькнула еще мысль о брате – как же Николенька теперь справится со всеми проблемами без меня, но в тот же миг жуткая боль в шее слева пронзила меня, а в глазах потемнело.

– …Аделина! Аделина, не молчи, слышишь?! Говори со мной! Говори!

Я не могла понять, чей голос слышу, почему от меня требуют говорить, потому что в голове шумело, а глаза я никак не могла открыть. И слабость, такая противная слабость во всем теле…

– Аделина, не молчи!

Господи, да кто это? Почему он мешает мне заснуть, ведь я только что пыталась заснуть… я так устала…

В сознание вплыл звук сирены – кажется, так воет сирена «Скорой помощи», или мне просто почудилось…