Сладкий обман - Рене Бернард

– Эдит, как вы сказали… сообразительная девочка и быстро учится. Возможно, она поймет, что тяжелая работа не так уж страшна. Она может научиться работе горничной или стать помощницей на кухне. За работу ей будут платить деньги, и она сможет получить образование. Мы нанимаем учителей по многим предметам, включая французский и итальянский языки, историю, литературу. Если она будет усердно заниматься, она сможет получить хорошие знания и впоследствии преподавать сама. А может быть, займется чем-нибудь другим в жизни.

– Дай вам Бог здоровья! Дай вам…

– Мы никого не заставляем торговать собой. – Джоселин резко встала, не желая принимать благодарности матери за такой «подарок». – Но не обманывайте себя. Я не могу уберечь ее от искушений этого заведения и поставить ширму, чтобы она ничего не видела. На какое-то время я смогу оградить ее от визитов на некоторые этажи и от гостей нашего заведения, но лишь на время. Если она, как вы сказали, симпатичная… то со временем, если у нее есть склонность… Поймите, это не пансион. Здесь она может получить такие уроки, о которых потом вы будете сожалеть.

– Я понимаю.

Джоселин вздохнула:

– Мне кажется, что вы только думаете, что все понимаете. Я советую вам повременить с решением хотя бы до утра. Если завтра вы по-прежнему сохраните уверенность в правильности такого решения, тогда присылайте дочь утром, после десяти часов.

Посетительница встала и дрожащими руками приняла от миссис Брукс корзину с продуктами.

– Я пришлю ее.

– Если ваша ситуация изменится к лучшему, вы всегда сможете забрать свою дочь. Я не делаю женщин рабами. Если есть какой-то другой путь, пожалуйста, воспользуйтесь им.

Не поднимая на Джоселин глаз, посетительница вышла. Когда за ней закрылась дверь, Джоселин застыла на мгновение, чтобы собраться с мыслями.

– Даете крышу бездомным, – тихо сказала у нее за спиной миссис Брукс. – Совсем как ваша мать.

Эти слова вызвали улыбку на лице Джоселин, но на душе ей стало еще печальнее. Было в ее жизни что-то неотвратимое, и Джоселин ненавидела это ощущение. И все же решение принято, завтра утром к черному входу ей доставят плачущего ребенка. Джоселин повернулась к кухарке:

– Возможно, мать все же найдет другое решение вопроса, а мы просто воспользуемся временем, чтобы обучить ее ведению домашнего хозяйства, которое пригодится девушке где-нибудь в другом месте.

Взгляд миссис Брукс был полон скептицизма.

– Как будто какой-нибудь приличный дом захочет взять себе девушку, побывавшую в этом заведении.

Джоселин скрестила руки на груди и неодобрительно посмотрела на кухарку. Миссис Брукс покраснела от немого упрека и попыталась сгладить ситуацию.

– Похоже, Эдит хорошая девочка, и я смогу взять ее к себе в помощницы.

Джоселин улыбнулась:

– Хорошо. Теперь надо сказать Рамису, что у него появится еще одна подопечная, за которой следует присматривать.

Миссис Брукс рассмеялась и занялась приготовлением обеда.

– Лучше, если вы сами скажете ему об этом, мадам! Этот тигр, когда услышит об этом, зарычит так, что стены затрясутся.

Джоселин проигнорировала усмешку миссис Брукс и направилась по потайной лестнице в свои покои. Реакция Рамиса волновала ее меньше всего. Он будет возмущаться, зная, что она берет абсолютно беспомощного котенка. Но не станет противиться ее решению. Они давно знают друг друга, чтобы Джоселин боялась его мнения. Любое прибавление в их заведении несет в себе риск, но она была уверена, что одна маленькая девочка не доставит им лишних хлопот.

«Как будто какой-нибудь приличный дом захочет взять себе девушку, побывавшую в этом заведении».

Слова миссис Брукс до сих пор звучали у нее в ушах, и Джоселин вздрогнула от воспоминаний о полученных уроках. Кухарка, конечно, была права. Джоселин могла топать ногами и сверкать глазами, но слова миссис Брукс были чистой правдой. Мать Джоселин не зря всячески ограждала дочь от «Колокольчика» и от всего, что с ним связано.

«Только бесполезно. Однажды я перешагнула порог этого дома и уже никогда не смогу вырваться отсюда», – подумала Джоселин.

Фантастические мысли о них с Алексом, которые пришли ей в голову утром, сейчас показались хрупкими и глупыми. Алекс – уважаемый человек, его репутация так же важна для него, как любая земельная собственность или состояние. Это была одна из черт характера, которую Джоселин обожала в нем. От этой мысли она замерла на месте.

«Я могу обожать в нем что-то, не… любя его». Джоселин состроила гримасу, понимая слабость такого утверждения, но вздернула подбородок, словно столкнулась с невидимым врагом. «Все это не имеет значениями я уже слишком взрослая, чтобы изображать сейчас падающую в обморок девицу. Он купил мое время, мое тело и мое внимание, но не мое сердце! Он – лишь эпизод, развлечение, средство к достижению цели. И когда он вернется к своей респектабельной жизни, у меня будет достаточно денег, чтобы обеспечить жизнь «Колокольчика» и свою собственную».

– Это реальный мир, Джоселин Толливер, – громко сказала она себе. – А когда ты начнешь это забывать, просто спроси об этом Эдит.

Вежливые аплодисменты прокатились по театру, и Алекс заставил себя присоединиться к ним, ерзая на стуле и стараясь размять затекшие плечи и шею. Он надеялся, что сестра не станет выспрашивать у него сюжет, поскольку все его мысли во время спектакля были заняты Джоселин. Он чувствовал угрызения совести, потому что последние несколько недель абсолютно не занимался домашними делами. Этот выход в театр стал небольшой уступкой Элоизе, и Алекс пытался понять, понравилось ли ей. Деклан едва дождался конца спектакля.

– Закончился? Клянусь, мои ноги давно онемели.

От такого замечания Элоиза захлопала еще громче.

– Не сомневаюсь, что вам понравилось бы больше, если бы актрисы ходили голые.

Деклан сразу оживился:

– Хорошая идея! Я уверен, что от этого сюжет стал бы намного интереснее.

Алекс сделал страшные глаза.

– Хватит, Форрестер. – Премьерные спектакли никогда не производили на зрителя глубокого впечатления, но он знал, что у сестры не то настроение, чтобы вести споры. Она дала понять, что будет рада снова увидеть брата в «приличном обществе» и взяла слово, что он приедет сегодня к лорду Эндрюсу выпить коньяку и послушать сплетни. Алекс ненавидел обе вещи, но понимал, что этот жест примирит его с сестрой. Он подал ей театральный бинокль. – Пойдем?

– Внизу в холле состоится прием, и я подумала, что мы можем посетить его. – Элоиза поправила шелковую шаль на плечах, терпеливо ожидая ответа Алекса.

– Я бы с удовольствием размял ноги, – встрял Деклан, – прежде чем садиться в экипаж. Кроме того, все эти актеры должны быть более веселыми и раскованными, когда не связаны ролями и глупыми музыкальными номерами, которые мешают раскрыться их природному обаянию.