СССР. Зловещие тайны великой эпохи - Николай Непомнящий

А затем настал момент, когда судьба Рихарда Зорге повернулась, приняв форму сурового директора Института Маркса — Энгельса — Ленина в Москве Д. Рязанова. Официально он приехал в Германию для поиска оригинальных документов, касающихся истории марксизма. Рязанов встретился с Зорге, чтобы поговорить с ним о дяде, секретаре 1-го Интернационала. Но он не скрывал своего глубокого интереса к самому Зорге. Уезжая в Россию, он пригласил его поработать в Москве, в Институте Маркса — Энгельса — Ленина, над новым популярным изданием Маркса. Вероятно, Зорге склонялся принять это предложение, так как начал консультироваться с руководством партии в Берлине. Но там ему не разрешили покинуть Германию. Его час еще не пробил. Но Рязанов его не забыл. В Москве он расхваливал способного молодого немца, прочил ему великое будущее, убеждал, что ему надо помочь. Его имя? Рихард Зорге.

В апреле 1924 года во Франкфурте-на-Майне состоялся IX съезд КПГ. Он проходил полуподпольно. С ноября прошлого года правительство Веймарской республики объявило коммунистическую партию вне закона: надо сказать, что та, по приказу Москвы, попыталась раздуть в Германии — начиная с Саксонии — вооруженный мятеж, который оказался плохо подготовленным и закончился сокрушительным поражением. Официально решение запретить коммунистическую партию было вскоре отменено, но немецкие коммунистические лидеры знали суровый нрав германской полиции и опасались репрессий, которые могли начаться в любой момент.

Съезд проходил в жестоких спорах. Немецкие коммунисты пришли к нему в состоянии, далеком от единства. Ответственность за провал прошлогоднего восстания и понесенные жертвы многие с горечью связывали с приказом Москвы, и они были правы. Москва это знала. Мощная делегация «братской партии» была прислана из России во Франкфурт: речь шла о спасении лица Коминтерна в Германии и особенно поддержании его до тех пор непререкаемого авторитета. Делегацию возглавлял Дмитрий Захарович Мануильский, большевик из «старой гвардии». В нее входили также Соломон Лозовский, представлявший Международный красный профсоюз (Профинтерн), и три члена ЦК ВКП(б).

Зорге поручили разместить и охранять советскую делегацию: по крайней мере два или три ее члена поселились у него дома, в «меблированной хижине».

В это время Зорге был не самым важным коммунистом, чтобы прямо участвовать в дискуссиях на съезде. Ясно только одно: его личность, если можно так сказать, его шарм привлек внимание Мануильского и других членов русской делегации. Определенно известно, что после окончания съезда Зорге было предложено «приехать поработать в штаб-квартире Коминтерна в Москве». Международному коммунистическому движению нужны были такие люди, как Зорге.

Зорге стоял на пороге решающего поворота в своей судьбе. Согласиться? Ему скоро тридцать. Если он примет предложение, ему придется отказаться навсегда от личной независимости, от всяких личных амбиций. И это означает то же самое, что, например, вступить в масонскую ложу. Но орден, в который звали Зорге, не признавал Бога. Для его членов был только один бог, один хозяин — пролетариат. Для революционера типа Зорге все, что родилось в России, было порождением нового мира, к которому он стремился всей душой. Наверное, он недолго колебался. В своей автобиографии он напишет: «Предложение, сделанное мне делегацией Коминтерна, было одобрено руководителями партии, и я в конце 1924 года выехал в Москву. К работе приступил в январе 1925 года. В то же время Пятницкий оформил мой перевод из Коммунистической партии Германии в коммунистическую партию (большевиков) СССР».

В мрачной, голодной и холодной Москве 1925 года Зорге жил в гостинице «Люкс». Название ее звучало вызывающей насмешкой. В своем номере он ходил по коврам с ворсом по щиколотку, и в то же время от него требовались сверхчеловеческие усилия, чтобы поменять перегоревшую электрическую лампочку. И при всем при том в гостинице «Люкс» жили счастливые люди. Иностранцы. Они съехались со всего мира, чтобы служить большевистской революции. Когда перед тобой великая цель, можно ли обращать внимание на разруху! В комнате номер 17 жила немецкая коммунистка Грета Линке. Комнату номер 19 занимала супружеская пара, тоже немцы. Худощавый мужчина, немного прихрамывавший, и молодая светловолосая женщина. Товарищи Зорге.

«Мы принадлежали к одной и той же партийной ячейке, — рассказывала Грета Линке. — Сначала мы встречались только на собраниях, потом часто сталкивались в коридорах гостиницы. А позже я работала с ним по вечерам. Он диктовал, а я печатала на машинке. Это были работы по внешней политике. В то время мы оба работали в Коминтерне…»

«В то время мы работали в Коминтерне…» Коминтерн? Из Большой советской энциклопеди-и: «Революционная организация пролетариата в 1919–1943 годах. Она формировалась как союз коммунистических партий разных стран. Ставила своей целью победу коммунистической идеи среди рабочего класса и широких масс трудящихся во всем мире». Зорге — агент Коминтерна. Он выполняет задания в Англии, Швеции, Дании. Затем возвращается в Москву. Москва была его портом приписки с 1925 по 1929 год.

Теперь его звали не Рихард Зорге. Он получил псевдоним Р. Зонтер. Зонтер — секретный агент? Нет. Его задачи — прежде всего политические. Все изменится зимой 1929 года. Р. Зонтер исчезнет. Он превратился в Рамзая, как только перешел из Коминтерна в Четвертое управление Красной армии, разведку. Начальником его был Павел Иванович Берзин. Зорге снова выбирал свою судьбу. Когда Берзин спросил у Зорге: «Вы предпочитаете продолжить работу в Европе или хотите попробовать свои силы на другом континенте?» — Зорге выбрал Дальний Восток…

А Кристина? Она на Дальний Восток не поедет. В жизни Рихарда Зорге все было непросто. Ален Герин и Николь Шатель нашли в Париже старую даму, русскую по происхождению, которая в свое время знала чету Зорге. Она рассказала, что встречала Кристину в 1927 году в Берлине и Швейцарии. В то время Зорге постоянно жил в Москве. Значит, к этому времени их союз уже распался. По другим сведениям, Кристина работала в Москве ассистенткой в Институте Маркса-Энгельса-Ленина. В Советском Союзе она чувствовала себя неуютно, считая атмосферу в стране «удушливой и угнетающей». Да и сам Рихард уже не был прежним: у него начались «приключения». Он больше не рассказывал жене о своей работе. Если она начинала спрашивать, ей казалось, что он сердился: это не могло укрыться от любящей женщины. Кроме того, ей не удалось установить хорошие отношения с иностранцами, составлявшими их обычный круг общения, ей даже прозвище дали — «буржуйка».

Она объявила Рихарду, что возвращается в Германию. Он не возражал. Кристине вернули ее германский паспорт. И вскоре Рихард проводил ее на вокзал. Больше он никогда не говорил о ней. Еще одна ниточка, связывающая его с прошлым, была разорвана.

Рамзай выехал в Шанхай. Китай менялся. Гоминьдан, еще недавно революционно настроенный, под руководством Чан Кайши сползал вправо. Между Гоминьданом и коммунистами началась открытая война. Красную армию Китая в этой борьбе возглавлял Мао Цзэдун. И в круговороте этой войны оказался агент Рамзай. Он работал в Китае чуть больше года. Там он познакомился с двумя людьми, которые будут с ним в самый критический момент его жизни: японским журналистом Ходзуми Одзаки и немецким коммунистом Максом Клаузеном, радистом Четвертого управления Красной армии.